— Довольно! — произнес Джин’арон — великий вождь племени Амани, что вел их народ вот уже три десятка лет, — мы не будем бежать, потому что это принесет только поражение. Вскоре на наши берега высадится вторая армия Альянса и тогда спасения нам уже не будет. Об этом мне рассказали Древние, а вы знаете, что они не способны ошибаться! Эльфы и дворфы словно саранча заполонят наши леса, заберутся в каждую щель, сожгут каждое селение, и мы не сможем от них скрыться нигде, как бы глубоко мы не забрались в свои земли. Не станем мы и помогать обреченным. Нашим врагам осталось всего двое суток пути до крепости Кровавого Копья, и драконы не позволят троллям бежать из ловушки. Единственный шанс на победу — ударить по крепости Альянса, в которой остался только малый гарнизон и раненые воины. Сейчас в рядах нашей армии почти сто тысяч копий — сила, что сокрушит захватчиков, сожжет дотла их крепость и похоронит все надежды на завоевание наших земель. Мы разобьем их по частям, как поступали прежде они, а затем будем пировать на костях мертвых эльфов! Принесем же им смерть во имя Древних, амани!
И эти слова были встречены восторженным ревом, что не поддержали только те из троллей, чьи родичи оказались в крепости Кровавого Копья.
***
Больше недели прошло с момента того совета, и теперь Джин’арон мог своими собственными глазами увидеть цель их пути — стены крепости, что основали на священной земле троллей проклятые захватчики. При одном взгляде на врага в груди уже старого тролля вскипала кровь, а руки начинали перебирать кости ожерелья, зачарованного еще его дедом. Кости врагов, павших от рук пращуров. Великий вождь троллей Амани, перенявший этот титул у своего отца, получившего их у своего отца, Джин’арон видел эти земли своим владением и готов был драться за каждый клочок, каждый куст и дерево. Расплачиваясь кровью, своей и своих врагов. Проклятые воины Альянса, что желали захватить весь мир, они не захотели остановиться на двух материках и решили отнять дом и у Амани, но Джин’арон не позволит им это сделать, и Древние будут ему в том свидетелями!
При воспоминании о Богах сердце старого тролля сжалось в страхе. Долгие годы они были с ним и его отцом. Долгие годы направляли их шаги, учили, оберегали, способствовали объединению разрозненных племен в единую грозную силу, что могла сметать войска людей и угрожать самому Даларану, заставив тот подняться в небеса. Долгие годы избранные тролли могли слышать их прекрасные голоса, но сейчас Древние молчали. Они замолкли после поражения от сил Альянса, будто бы были разочарованы в своих детях, и Джин’арон боялся, что с ним более никогда не заговорят. Боялся, из-за страха за свой народ и за самого себя.
«Ведь кто будет идти за вождем, что не слышит голоса Древних и терпит поражения в битвах?» — подумал Джин’арон и посмотрел на своих собратьев, что шли к крепости. Эти тролли вызывали только горькую усмешку, ведь лучшие из народа Амани, его гордость, пали в битве три недели назад, а те, что были созваны в армию сейчас, более всего думали о чести собственных кланов и старых обидах к соседям, чем о победе над врагом. Что говорить, если даже перед самой битвой за вражескую крепость, в решающий для народа Амани момент, случилось уже две стычки между отрядами, завершившиеся кровью. А сколько было таких столкновений за последние семь дней? И что случится, если и эта битва обернется поражением? Получится ли сохранить единство?
А ведь поражение было вполне возможным. Джин’арон видел крепость и даже проникся уважением к врагам, что смогли соорудить столь масштабное укрепление за малый срок. Стены в десять троллей* ростом, сделанные из камня, были крайне сложны для штурма и к тому же прикрывались осадной техникой. Правда разведчики доложили, что ворота в крепость являлись довольно хлипкими, и Джин’арон намеревался этим воспользоваться. Главное, чтобы не подвела его армия, не дрогнула, сражалась так же, как павшие на берегу тролли, и тогда они сметут врагов. Однако с этим существовали проблемы.
Тролли вообще не слишком высоко ценили дисциплину, прислушиваясь больше к своим внутренним, клановым обычаям, а уж необходимость подчиняться великому вождю они воспринимали с еще большей неохотой, постоянно норовя проверить, насколько силен их лидер. За время похода никто не попытался бросить ему вызов, но Джин’арон не раз ловил на себе оценивающие взгляды. Тролли помнили о том, как потерпели поражения, помнили о понесенных потерях и теперь размышляли над сменой лидера. Именно потому Джин’арон и затеял поход, он понимал — если отступить сейчас, сила, державшая троллей вместе, рухнет, все они разобьются на множество разрозненных племен, и каждое станет воевать за себя. Только победа над Альянсом, уничтожение их крепости может предотвратить катастрофу, только это и более ничего. Нужно только победить, и тогда возможно будет дать бой в глубине своих земель.
— Вождь, мы подготовили лестницы и таран, — доложил тролль, и Джин’арон немедленно отдал приказ о штурме. Нельзя было терять время, пусть шаман, наблюдавший за армией Альянса, и передавал через духов о том, что их враги находятся на расстоянии шести дней от крепости и только недавно повернули к дому, но никто не мог точно сказать, насколько затянется штурм.
В тот же миг над лесом разнеслись звуки труб, а затем толпа троллей выплеснулась на равнину, держа в руках длинные наспех связанные лестницы. Джин’арону осталось только сетовать на то, что невозможно было обрушить на врага удары осадных машин, перенятых у людей. И не только потому, что большая их часть была потеряна во время битвы в заливе или осталась в разрушенных Альянсом лагерях, но и потому, что протащить за собой катапульты по лесным тропам было бы невероятно сложно, а главное — заняло бы слишком много времени. «Зато у Альянса их предостаточно!» — в ярости подумал тролль, глядя на то, как земля вспыхнула десятками взрывов, разом унося сотни жизней троллей. Снаряды летели невероятно далеко, дальше всех возможных расчетов, и взрывались с силой, которую тролли не могли и представить. Древние не рассказывали Джин’арону об этом оружии, либо не знали, либо не считали его достойным упоминания, но теперь тролль мог убедиться в его силе. А ведь они даже еще не приступили к штурму… Однако оставшиеся в живых не дрогнули и только более резво припустили к крепости, где их уже встречал дождь из стрел.
Наконец лестницы были приставлены к стенам, и по ним ловко и быстро побежали его сородичи. Вернее будет сказать, что они должны были бежать ловко и быстро, однако вылившаяся на воинов масляная остро пахнущая жидкость и огонь разом смешали все планы, заставив бывших ближе всего к стенам троллей в отчаянии кататься по земле, в несбыточной надежде сбить пламя. По какой-то причине стены совершенно не занялись от этого огня, зато охотно горела земля под ногами его народа, заставляя отступать от крепости. Довершали картину первой неудачи полностью выгоревшие лестницы. К стенам уже готовы были приставить новые, но Джин’арон видел, как теряют уверенность его воины. Им необходимо было подать знак о возможности победы и потому он отдал приказ сильнейшим своим магам.
А между тем тролли пошли на новый штурм. Воины Альянса встретили их с заметным воодушевлением, даже Джин’арон со своего места слышал их издевательские крики, особо мерзко звучавшие из глоток дворфов. Но эти вопли вызывали у Джин’арона только усмешку. Пусть их недооценивают, пусть насмехаются, уже скоро они узнают, что даже ослабленные тролли способны стереть с земли эту крепость. Тролли вновь стали подниматься по лестницам, их поддержали шаманы, жрецы Лоа, стихийные маги, бросив все силы на то, чтобы заставить противника укрыться за стенами. И в тот момент, когда это удалось, сильнейшие тролли ударили в ворота, разнося их в щепы.
С радостными воплями тролли бросились в открывшийся проход, сотнями исчезая в провале, и Джин’арон позволил себе победную усмешку — он победил, одержал верх над высокомерными скотами, вторгшимися на его земли, он отомстил за погибших! Радость на его лице держалась до тех пор, пока из пролома ворот не ударила яростная волна магии, арканной магии, отбросившей всех, кто пытался проникнуть внутрь. Те же, кто успел пробиться в крепость… вождь не знал их судьбы.