Выпустив накопившиеся эмоции, Кенариус направился в сторону лагеря. Необходимо было проследить за тем, как Малфурион подаст произошедшие события. А еще наконец поблагодарить того дракона, что спас его жизнь.
***
Город Джеденар, ставка армии калдораев. 2 день после раскола мира.
Что чувствуют разумные после величайшей катастрофы в истории мира? После события, оборвавшего жизни даже не тысяч, а миллионов живых существ, стершего с лица земли города и селения, погрузившего под воду родные земли и ударившего при этом нестерпимой жаждой, жаждой магии? Что они чувствуют, осознавая, что вечность потеряна, что их дети обречены умереть всего спустя несколько десятилетий жизни и что святыня, хранившая их тысячи лет, уничтожена?
Должно быть они испытывают страх, отчаянье, слабость и может быть что-то еще, столь же мерзкое, вот только Майев Песнь теней не собиралась поддаваться этим чувствам и другим не намерена была позволять. Она шла по улице города и каждый, на кого падал ее взор, спешил приступить к работе, боясь ее гнева и мигом забывая о всех своих несчастьях.
Тяжелые, покрытые царапинами доспехи, уверенная поступь и высоко поднятая голова — каждая черта в облике жрицы несла в себе уверенность, твердость, непоколебимость, и она была очень рада, что никто не мог заглянуть к ней в душу. Ведь там жило беспокойство за одного несносного эльфа, судьба которого была ей неизвестна. Однако абсолютная вера в Богиню и ее защиту позволяла сохранять твердость несмотря ни на что.
Спокойный шаг Майев оказался прерван, когда на пути ее оказался сидящий в пыли калдорай, смотрящий вдаль потерянным взором. Зрелище, памятное жрице еще по Киринору, городу с которого начался ее путь в войне с демонами. И еще с тех времен она ненавидела подобное состояние у эльфов.
— Я могу тебе помочь? — произнесла она холодным, почти ледяным тоном. Таким, что даже погруженный в отчаянье эльф не смог ее проигнорировать.
— Чем ты можешь помочь мне? — спросил мужчина, посмотрев на жрицу снизу вверх и даже не совершив попытки подняться.
— Я могу прервать твои мучения и подарить быструю смерть, — ответила Майев, и сам тон ее говорил о том, что сказанное не было шуткой.
— Смерть? Но я ведь…
— Тебе было позволено жить на этой земле, хотя множество более достойных эльфов умерли, но вместо того, чтобы воздать должное Богине за ее милосердие, ты словно червь валяешься на земле и упиваешься горем. И раз уж ты отвергаешь дар Богини, я верну его ей обратно!
— Дар, дар? Зачем мне нужен этот дар, если мой дом разрушен, а близкие мертвы? — прокричал эльф, и попытался подняться на ноги, однако сделать это он не успел.
Кулак жрицы, маленький, но отменно твердый, ударил мужчину в живот, опрокидывая его на землю, и прежде чем эльф успел прийти в себя, к горлу его оказался приставлен чакрум.
— Если ты желаешь умереть, если хочешь сбежать, словно трус, я могу помочь в этом тебе здесь и сейчас. Однако если ты не готов уйти из этого мира, то живи достойно, в память о тех, кто умер. Только так и никак иначе! — Жрица не намерена была входить в положение, не считала нужным смягчать свои слова и вполне готова была выполнить свою угрозу, впрочем она также чувствовала, что это не потребуется. — Итак, каким будет твое решение?
Мужчина думал долго, действительно долго, колеблясь с ответом, и только сдвинутый к горлу чакрум поторопил его с выбором.
— Я хочу жить, — хрипло произнес он, и лезвие тотчас перестало касаться кожи.
— Подойдешь к коменданту Селарину, он выделит тебе работу, — все тем же ледяным тоном произнесла Майев и, повернувшись к эльфу спиной, продолжила путь.
Ее мерная поступь вела к самому большому и богатому зданию города — месту, которое в первый же день занял Ремар, вежливо выгнав из него прежнего владельца.
— Какие новости с окраин страны? Что стало известно о действиях лесных? — спросила Майев с порога, не удосужившись даже поздороваться со своим собеседником.
— Здравствуй, Майев, — лицо Ремара было непривычно бледным, острый взгляд мог заметить дрожание пальцев, державших перо, однако голос его оставался привычно твердым, — мои разведчики докладывают о том, что сторонники Кенария начали распространять свою версию событий, произошедших в Зин Азшаре, и она находит отклик в народе.
— Глупцы, — буквально выплюнула жрица, — как они могут верить ему, как способны забыть о тысячах лет совместной истории нашего народа?!
— Ты ведь знаешь, что запад Королевства всегда был местом уединения недовольных властью, не стоит удивляться тому, что полубог находит здесь поддержку, — ответил командующий, и рукой провел по лицу, словно пытаясь согнать усталость. Странный и непохожий на него жест, ведь от него так и веяло слабостью. — Тем более, что на стороне полубога силы природы, с помощью которого он и иные друиды помогают пострадавшим.
— И тем не менее я не позволю ему задурманить калдораев! Мои жрицы уже направлены во все селения с целью рассказать правду о произошедших событиях.
— Да, мне это известно и будем надеяться, что твои действия приведут к нам новых сторонников. Однако так или иначе, но наше будущее сейчас в руках Иллидана, и только от него будет зависеть сможем ли мы вернуть прежнее величие. А потому поспеши с отбытием, это не может ждать.
— Конечно! — Ответила жрица и немного помедлив спросила. — Ремар, что-то произошло? Может быть я чем-то могу помочь?
Какую-то секунду командующий колебался, но затем покачал головой, и чуть надтреснутым голосом ответил:
— Тут ничем нельзя помочь, Майев, ничего уже не изменить. Нужно просто жить дальше, просто жить дальше…
***
Подножие горы Хиджал. Четвертый день после раскола мира.
Три ночи бесконечной, прерываемой только на короткий отдых работы — столько потребовалось времени на то, чтобы очистить проход и укрепить своды пещеры. Такая скорость была связана с наличием воды Источника, всегда находившейся под рукой, и возможности бесконечно черпать из нее энергию. Я вновь был тем единственным эльфом, что не страдал от «жажды магии», впрочем, кажется мне грозила иная, кажущаяся абсурдной напасть — перенасыщение, в результате непрерывного использования большого числа энергии. Или если говорить по простому — на третьи сутки работы меня уже начинало мутить от очередных порций маны, взятой из бочки. Пока что эти симптомы были мимолетны, но и их было достаточно для того, чтобы пожелать покинуть пещеру, направившись на разведку местности.
Несмотря на это острое, почти нестерпимое желание, я все же заставил себя полностью завершить расчистку пути и укрепить рунами своды и только тогда, захватив с собой оружие и накопитель с частичкой Источника Вечности направился на разведку, которую намерен был сочетать с охотой. Нужно было понять как изменился этот мир и заодно добыть что-то лучше еды собственного приготовления.
Из будущего мне были известны лишь крупицы о произошедших событиях. Сразу после того, как Иллидан смог сбежать от гибнущего Источника Вечности, он направился к хранилищу и приступил к выяснению благоприятного места для создания нового очага энергии для калдораев. Учитывая то, что у него был определенный недостаток в знаниях и умениях, процесс затянулся почти на две недели, после чего я из будущего оказался схвачен сородичами и упрятан в темницу, где никаких сведений о внешнем мире не получал.
И что Иллидану удалось узнать за те две недели после раскола мира? Да ничего. Абсолютно ничего. Он был погружен в создание Источника, полностью поглощен этой идеей, а потому не ведал как, например, выплеснувшаяся в мир магия гибнущего Источника повлияла на флору и фауну. Безопасно ли охотиться на местных оленей, или они сами теперь кого угодно сожрут? Мне предстояло выяснить этот вопрос.
Почему я заговорил об оленях? Потому, что один из них находился неподалеку и мог стать моей пищей на ближайшее время. Все же мое зрение прекрасно подходило для охоты, показав животное даже скрывшееся в переплетении растений. Интересно, а олени были наделены энергией прежде? Во время войны я видел животных, и в них также можно было рассмотреть магию, но в меньшем количестве. Значит ли это, что данный олень может метать молнии?