Фрост выпрыгнул из пенистого прибоя, набрав в свои дорогие итальянские туфли песка и воды. Рядом, из одной лодки, доносился треск радиостанции. Вертолет улетел еще раньше. К острову с капитаном возвратились две лодки, а одна осталась на всякий случай рядом с гидропланом.
Хэнк остановился и повернулся к одному из солдат, вооруженному, как и все, автоматом “узи”. Он кивнул на его оружие и пошутил:
— Ты знаешь, мне начинает казаться, что эти автоматы размножаются, как кролики.
— Это хорошее оружие.
— Да, я знаю. Закурить-то мне хоть можно?
— Ладно, курите.
Только через несколько минут радисту удалось выйти на связь, и после долгих переговоров он сказал что-то старшему группы. Тот подошел к Фросту и вручил ему его пистолет.
— Ваша личность установлена. Все в порядке. Следуйте за нами.
Глава двадцать седьмая
Теперь Фрост понял, что это был запах, который он почувствовал еще тогда, когда самолет только приводнился у острова. Это был аромат апельсиновых садов, раскинувшихся в зеленой долине острова. Он стоял и смотрел на них с обширной веранды в ожидании Никоса Калантоса.
Остров Хиос, насколько мог вспомнить капитан, когда-то славился производством ароматических масел для ближневосточных гаремов.
— Говорят, что именно на этом острове родился Гомер, — раздался за его спиной голос. Капитан обернулся:
— Гомер? Какой такой Гомер? Никос Калантос улыбнулся.
— Надеюсь, ты шутишь. Кто же не знает великого Гомера…
— Конечно, шучу, — засмеялся Хэнк. — Если не ошибаюсь, Хиос даже изображен на одной из картин Делакруа.
— Да, она посвящена войне 1822 года. Значит, это ты спас моего друга Махмеда Аджу?
— Я его тоже считаю своим другом.
— Хотел бы предложить чего-нибудь выпить. Как насчет узо?
— Не хочу показаться нескромным, но я все-таки предпочел бы виски, если позволите.
Грек серьезно кивнул, хлопнул в ладоши и что-то сказал появившейся женщине с головой, покрытой темным платком. Та бесшумно исчезла.
— Махмед рассказывал как-то мне о тебе. Ты работал вместе с той женщиной-полицейским…
— Она спасла вашего ребенка. Ее звали Джулия…
— Да, Джулия Пулман. Я вывез с острова в безопасное место всю свою семью, когда узнал о появлении здесь Евы Чапман и о нападении на Махмеда. Присаживайся, поговорим.
Калантос сделал широкий жест рукой, приглашая Фроста к мраморному столику посреди веранды. Капитан уселся в удобное кресло и повнимательнее присмотрелся к хозяину, живой легенде среди контрабандистов оружием. Это был невысокий жилистый смуглый человек лет под шестьдесят. Не столько его внешность, сколько манера держаться свидетельствовала о чрезвычайно богатом жизненном опыте.
— Судя по тому, что я слышал, ты — настоящий боец.
— Приходится быть бойцом, — скромно кивнул Хэнк.
— Я тоже был таким в молодости, — вздохнул Никос и замолчал, так как в это время появилась женщина с подносом, на котором стояли бутылки и два стакана.
— Что налить?
— Вот этого виски, пожалуйста.
— Мне тоже приходилось принимать участие в борьбе с нацистами еще во время прошлой войны. Вместе с англичанами мы сражались против Гитлера, выродка рода человеческого.
— Вот за это давайте и выпьем, — поднял свой стаканчик Фрост.
Они чокнулись и выпили до дна.
— Мне самому больше нравится виски, — заговорщицки проговорил хозяин, — но приходится всем гостям сначала предлагать узо. Это наш национальный греческий напиток.
— А почему вы живете здесь? — обвел рукой вокруг себя капитан.
— Ты имеешь в виду, почему не в Париже или в Монте-Карло? Все очень просто. Здесь умер мой отец. В те времена часто случалось так, что молодые бандиты позже становились монахами, каялись в своих грехах и умирали с миром. Так поступил и отец. Правда, я узнал о том, что он мой отец, только после его смерти. Он похоронен в монастыре на другой стороне острова. Наверное, тебе тяжело меня понять, это глубоко личное… Да и климат здесь очень хороший.