В тесном проводницком купе А н г е л и н а разливает в стаканы заварку к вечернему чаю.
Ей двадцать лет, она высокого роста, но кажется хрупкой, ломкой. Может быть, это — от тесно подчеркивающего талию черного форменного пиджачка.
Напротив открытой двери в ее купе, подле титана с кипятком, стоит, глядя в окно, с чемоданом у ног, С н е г и р е в.
Грохот колес на стыках. Впрочем, скоро к нему привыкаешь и перестаешь его слышать.
Ангелина вышла из купе, подошла к титану, чтоб налить кипяток в стаканы. Налила, пошла в вагон.
А н г е л и н а (Снегиреву, через плечо). Что это вы на самом ходу устроились? — дверь не открыть.
Снегирев молча посторонился. Ангелина ушла в вагон.
Шум поезда.
Ангелина вернулась с пустыми стаканами, стала мыть их в тазике у себя в купе.
(Снегиреву, оттуда.) Чаю не желаете? — а то последний на сегодня.
Поезд замедлил ход.
Я билет ваш смотрела? Далеко едете?
С н е г и р е в (не оборачиваясь). Дальше некуда.
А н г е л и н а. Не желаете в вагон — садитесь тут, у меня. Окошко открыто, продувает. А то все на ногах…
С н е г и р е в (думая о своем). Свои, не жалко.
А н г е л и н а. Станция. (Надела беретик, взяла с верхней полки свернутый желтый флажок.) Не стесняйтесь. (Ушла в тамбур.)
Поезд остановился.
Из тамбура в коридорчик вошел человек неожиданной наружности: большой, чуть не под потолок, с широкой, беспорядочной седой бородой по самую грудь, с обветренным, пышущим здоровьем и самоуверенностью лицом. За плечами у него едва пролезший в дверь, туго набитый зеленый рюкзак. На ногах — пляжные резиновые шлепанцы на одной перепоночке меж пальцев. Чуть позже он отрекомендуется П о р ф и р и е м И в а н о в и ч е м К о р н е е в ы м.
К о р н е е в (Снегиреву). Здравствуй, гражданин, всяческого вам здоровья!
С н е г и р е в (оглядел его с ног до головы, не удивился). Чего-чего, а этого хватает. (Снова повернулся к окну.)
К о р н е е в (снисходительно). Недоверчивый… ему здоровья желают, добра, а он отворачивается!.. А здоровье-то телесное — на первом месте!
С н е г и р е в. Не жалуюсь. (Опять оглядел его скептически.)
К о р н е е в (перехватил его взгляд). Не гляди — не врач, не знахарь. Практик я, только и всего. Вон я тут, по вызову, человечка одного, Качалина Сергея Ивановича, проездом от рака вылечил, напрочь.
С н е г и р е в (насмешливо). Напрочь? — стало быть, помер Сергей Иванович?
К о р н е е в. Жив-здоров, чего и нам с тобой желает!
С н е г и р е в (неожиданно). Беглый?
К о р н е е в (не понял его). Сергей-то Иванович? — еще набегается.
С н е г и р е в (в упор). Ты.
Поезд тронулся, стал набирать ход.
Того гляди — санитары из психички следом явятся.
К о р н е е в (снисходительно). Небось самому не верят?..
С н е г и р е в (поднял на него глаза, ответил не сразу). Иди-ка ты, отец, по-хорошему…
К о р н е е в. Только мешок на полку пристрою… (Ушел в вагон.)
Поезд пошел быстрее.
Вернулась А н г е л и н а, вошла в свое купе, кинула флажок на верхнюю полку, сняла берет, пиджачок.
А н г е л и н а. Напарницу перед самой дорогой «скорая» забрала с аппендицитом, отдувайся тут за двоих… Далеко едете?
С н е г и р е в. Билет показать?
А н г е л и н а. Я безбилетного и так узнаю, по выражению. (Покосилась на него.) А у вас выражение — билет билетом, а куда едете, зачем — сами не знаете…
С н е г и р е в (усмехнулся). Уж не цыганка ты, часом?
А н г е л и н а. Мне одна нагадала — проживешь до ста лет, ничего не наживешь.
С н е г и р е в. Сбывается?
А н г е л и н а. Наживешь тут, как же! — семеро суток туда, семеро обратно, семеро — отгул.
С н е г и р е в (невольно улыбнулся). Разбитная…
А н г е л и н а. А чего мне бояться?!
С н е г и р е в. Ну, за этим дело не станет… (Неожиданно.) Меня, к примеру.
А н г е л и н а (взглянула на него). А вас-то с какой радости?
С н е г и р е в. А вдруг я — беглый?