А н д р е й А н д р е е в и ч. В университет-то вы поступите, спору нет…
Ю р а (не скрыв огорчения). Только-то?!
А н д р е й А н д р е е в и ч. Если вы — о таланте… не берусь пока судить… Но это письмо от академика, конечно… Мама мне говорила.
Ю р а (усмехнулся). Письмо-то?..
Пауза.
А н д р е й А н д р е е в и ч. Каждый человек, Юра, — так всегда было и будет! — ищет себе места под солнцем.
Ю р а (серьезно, но не без вызова). Себе или — свое, Андрей Андреевич?..
А н д р е й А н д р е е в и ч (удивился). В чем тут разница?..
Ю р а (искренне). Чего уж яснее?! Себе, — значит, расталкивай локтями, наступай на пятки, жми на всю железку, только бы раньше всех до ленточки добежать…
А н д р е й А н д р е е в и ч (усмехнулся). Не без этого…
Ю р а. …а свое — оно мое, и ничье больше! Зачем оно кому-нибудь, на что?! Если я один и умею что-то такое, чего никто не знает и не умеет, никто лучше меня не сможет?!
А н д р е й А н д р е е в и ч (помолчав). Сколько вам лет, Юра?
Ю р а. Я — образца пятьдесят третьего года. А что?
А н д р е й А н д р е е в и ч. Что ж, мне остается только позавидовать вашей трезвости, здравости, что ли, суждений… Правда, я полагал, что вы — не вы именно, а вы, семнадцатилетние, — честолюбивее, наступательнее…
Ю р а. Ну, за этим-то дело не станет… так ведь и честолюбие разное бывает, например — в кредит и за наличные.
А н д р е й А н д р е е в и ч. И не поймешь, когда вы ерничаете, когда — всерьез…
Ю р а. А очень просто! За наличные — это когда я хочу, чтоб меня за то по головке погладили, что во мне на самом деле есть! А в кредит — пусть меня хвалят, хотя бы и за то, чего во мне сроду и не бывало, главное бы — хвалили.
А н д р е й А н д р е е в и ч (не сразу). Занятное поколение…
Ю р а. Не хуже других.
А н д р е й А н д р е е в и ч. А не приходило ли вам в голову, что это совсем не так легко — узнать, где оно, твое место, то самое — твое, и ничье иное? Что для этого может и всей жизни не хватить?..
Ю р а (усмехнулся). Это уж моя забота.
А н д р е й А н д р е е в и ч (настойчиво). И все-таки твердо стоите на том, что ваше — здесь, в вашем городе…
Ю р а (усмехнулся). Нашем, Андрей Андреевич.
А н д р е й А н д р е е в и ч. …и нигде более? — почему? Я понимаю — Ириша, понимаю и разделяю даже… у меня есть к этому основания, поверьте… Но ведь не она же одна, должны же быть у вас какие-то еще причины, побуждения, — вы взрослый человек, гораздо взрослее, чем были мы в семнадцать… или хотя бы примеры, которым вы хотели бы следовать, или наоборот — которые вы отметаете…
Ю р а. Есть, Андрей Андреевич, чего-чего, а примеров…
А н д р е й А н д р е е в и ч. Ваш отец, догадываюсь… он был, наверное, действительно счастливым человеком…
Ю р а. Наверное? — разве вы не знали его?!
А н д р е й А н д р е е в и ч (неуверенно). Я не очень помню — столько лет…
Ю р а (удивился). Вы первый человек в моей жизни, который не знает папу!..
А н д р е й А н д р е е в и ч. Он делал свое дело на своем месте и делал его лучше, чем кто-либо другой смог бы, а уж одно это — завидная судьба. Но кто знает — может быть, если б он уехал…
Ю р а (чуть насмешливо). Кто построил Московский университет, Андрей Андреевич? Не старый, казаковский, а новый, на Ленинских горах?
А н д р е й А н д р е е в и ч (задумался). Вот уж, право…
Ю р а. Или, скажем, новый Арбат? Или еще что-нибудь высотное и выдающееся?
А н д р е й А н д р е е в и ч (усмехнулся). Ну-ну…
Ю р а. Вот именно! — а у нас тут ходит старичок, седенький такой, маленький, галстук бабочкой с самого утра, — Бенедиктов Борис Исаевич, за восемьдесят далеко, а такой шустрый… Он полгорода построил, а может, и больше, каждый второй дом — его, и все это знают. На пенсии давно, а попробуй без него горсовет обойтись — он первый не позволит, да и весь город не дал бы…
А н д р е й А н д р е е в и ч. Это вы — к вопросу о честолюбии?
Ю р а (увлеченно). Руки дрожат — ни чертить, ни писать уже, и глаза не те, и память… а сколько у него планов в голове колобродит! — и набережная там, где парк к реке спускается, и старый наш кремль восстановить, сделать заповедником, и водолечебница — у нас источник горячий сернистый без толку пропадает… Из него идеи так и сыплются, хотя, по возрасту, не идеям бы, а песочку давно…