(Варе.) Последний экзамен провалить — это же глупо!
В а р я. Ты предпочла бы, чтоб первый?
Ш у р а. Варя, не дерзи!
Возвращается Б о р з о в.
Б о р з о в. Идем, Варя. Нельзя заставлять ждать светила.
В а р я (вставая с качалки). Действительно — вдруг они в это время погаснут?
Б о р з о в. Борис, давай-ка сюда анкету, я на обратном пути в комитет заеду.
С т о р о ж е в (отдает ему анкету). Ладно, действуй.
Б о р з о в. Папку с этим делом на столе не оставляй. (Варе.) Пошли?
В а р я (встала). И пошли они, солнцем палимы.
Уходят.
Ш у р а (вслед им, серьезно). Ни пуха ни пера!..
Пауза.
С т о р о ж е в. Не знаю, Александра Степановна, но… если завалила, пусть бы сама и пересдала… Это ведь развращает, серьезно!
Ш у р а (жестко). Видите ли, Борис Андреевич, дорогой, дело не только в стипендии, хотя и это тоже, уж извините меня за меркантильность, — но ведь она столько готовилась!..
Возвращается Ф и л и п п.
Ф и л и п п. Большой пробойной силы человек этот Борзов. Бонапарт!
С т о р о ж е в. Между прочим, он мой старый друг. Со всеми вытекающими последствиями.
Ф и л и п п. Пожалуйста, я не возражаю.
Ш у р а. (Филиппу). Садись завтракать, философ. Кофейник на плите, подогрей.
Ф и л и п п. Как-то не хочется есть, тетя Шура. Как-то духовной пищи жаждется. Лучше-ка я пойду весло починю, пока они там академика охмурять будут. (Пошел.)
Ш у р а (строго). Подожди! (Делает ему бутерброд.) Гордецы вы все, а у самого при виде еды обильное слюновыделение начинается.
Ф и л и п п (берет бутерброд). Ладно… (Пошел.)
Ш у р а. А спасибо?
Ф и л и п п. Тетя Шура, спасибо. Ура лучшему другу советской молодежи! (Ушел.)
Ш у р а. А на самом деле они обыкновенные дети с отличным аппетитом… Поели?
С т о р о ж е в. Спасибо. (Улыбнулся.) Ура.
Ш у р а. На здоровье. (Собирает со стола.) Вот уж чего терпеть не могу — посуду мыть.
С т о р о ж е в. Я вам помогу.
Ш у р а (вдруг, бесшабашно). А, пускай ее стоит хоть до вечера! Отгул так отгул. Могу же я хоть раз побыть не хозяйкой, а просто женщиной?! А мужчины пусть меня развлекают.
С т о р о ж е в. Не гожусь.
Ш у р а. А вы сделайте над собой усилие. (Пауза.) Не вы, так я… Хотите, я вам альбом покажу? Семейная хроника.
С т о р о ж е в. Хочу. Только мне вовсе не скучно.
Ш у р а (дает ему альбом). Автобиография в картинках.
Сторожев листает альбом.
Тут все больше Варварины фото, в разном возрасте. Я раньше сама фотографией увлекалась. Видите — мутные какие, неконтрастная печать.
С т о р о ж е в. Это ваш муж?
Ш у р а (не сразу). От Вариного отца карточки не осталось. Мы с ним на фронте встретились, тогда не снимались для альбомов… Вдова войны, кажется, это так сейчас называется? (Пауза.) А теперь вам самое время спросить, почему я замуж не вышла потом, не так ли? Почему-то всех это ужасно интересует.
С т о р о ж е в (улыбнулся). Действительно, почему? (Серьезно.) Извините…
Ш у р а. Ничего, сама напросилась. Как вам сказать… Сначала война, из госпиталя сутками не выходили, дома — Варька ревет. Потом отдала ее в садик, думала — собой займусь, а она больше дома отлеживалась — ангина за ангиной, тогда дети хилыми были. В школу отправила — радовалась, вот тут-то моя личная жизнь и начнется, а на самом деле забот вдвое стало. Да и сейчас минутки свободной нет для себя… Может быть, Варя, может быть, война в нас никак не зарубцуется… Вот вам и вся биография. И без всяких картинок. (Пауза.) Давайте-ка лучше сюда, вам это ни к чему. (Отбирает у него альбом.) Ваша очередь.
С т о р о ж е в (улыбнулся). С чего начать?
Ш у р а. С чего хотите. И до того, как вы в Серебряный бор попали.
С т о р о ж е в. А это у нас в сорок первом москвич один был. Мы выходили из окружения — болото, лес. Больше месяца. Осень. Не помню, как его звали. Не важно, — москвич. А уже октябрь, и все время — дождь… Вот он-то и жил прежде в Серебряном бору. Болото, слякоть, никакой надежды почти, — а он все про свой Серебряный бор… Вам-то уж название это приелось, а если со стороны — удивительное!.. Только бы дойти — сухо, солнце, никакой войны… тишина, березы белые… Вот как мы с Женькой встретились — а ведь с тех самых пор, с окружения, не видались! — сразу сюда… Странно — а ведь берез-то здесь почти и нет, сосны. (Пауза.) Я плохой рассказчик.