– Сейчас, сейчас… – тихо бормотал себе под нос Гром, своими огромными руками копаясь во всём этом добре, пока не откопал пожелтевший от времени листок. Бережно его расправив, орк уселся на своё протяжно заскрипевшее кресло, а после перевёл своё внимание на иномирного гостя. – Чтобы было понятно, какой ужас сейчас творится в мире стихотворства, я прочту вам одно четверостишие. Она его мне посвятила, а я записал!
Кто такая эта таинственная «она», будоражащая мысли несчастного Грома, Саша предпочёл не спрашивать.
– Твои глаза прекрасны,
Прекрасна рожа тоже! Утрахаемся вусмерть, Пойдём скорей на ложе!
С выражением прочитав эти четыре строчки, орк выжидающе покосился на парня.
– Мило, – выдавил из себя Александр, всеми силами стараясь не заржать. – Банально, просто, пошло, но мило.
– Вот именно, банально! – просиял Гром, обрадованный словами человека. – И пошло! Звенящая пошлость! Я с ней спорил, говорил, что так нельзя, но она смеялась, и снова ко мне лезла, выдумывая очередное пробирающее до печенок четверостишие! Ох, это были ужасающие муки… тогда я себе пообещал, и ей пообещал, что изменю этот прогнивший мир похабного стихотворства! Покажу настоящую красоту слова и слога!
Орк настолько загорелся этой идеей, что даже не замечал полный опасливости вперемешку с сочувствием взгляд гостя. Сейчас для Грома на первом месте были стихи, и никак иначе быть не могло.
– Так… что именно требуется? – как только немного остыл зелёный гигант с амплуа поэта, поинтересовался Александр.
– Ах, кхм, прошу-с прошения, – откашлялся орк, начав хвататься то за один, то за другой лист, то, и вовсе, за перо. – Я бы хотел записать стихи твоей родной земли. Всё, что сможешь вспомнить. Считай это платой за проживание и еду.
– Ох, халявой и не пахло, – потерев уставшие за день глаза, покосился в уже полное ночной тьмы окно парень. – Ладно, плата, так плата. Я помню не так много, но что смогу, расскажу.
Вот только произнося эти слова, невольный странник меж мирами даже не подозревал, что попал. Ведь стихи им рассказанные, благопристойно звучали именно на его родном, великом и могучим языке, но никак ни не местном диалекте, который Александр невероятным иссекайным образом выучил сразу после переноса. Гром оценил оказию по достоинству, а потому, во имя искусства, заставил несчастного попаданца помогать ему в переводе и адаптации стихов под суровые реалии местной рифмы. И отпустил он парня только тогда, когда тот начал откровенно клевать носом от недосыпа, путаясь в словах и языках, выдавая в ответ на любые вопросы несусветную тарабарщину, не имеющую смысла, зато прекрасно между собой рифмующуюся.
– Человека, вставай! – осторожно тряс за плечо спящего остроносый представить зловредного народца, улыбаясь во всё свои 56 острых зуба. – Босса сказал, твоя идти!
– М-мам, ещё минут пять, – перевернулся на другой бок попаданец, намереваясь продрыхнуть ещё минимум часа два.
– Моя не мам, и даже не сну-сну твой мам, чтобы быть твой пап, – более активно начал трясти парня гоблин. – Моя Гобзо!
– А, чё? – продрав глаза, уставился на зелёную, лучившуюся благодушием харю Александр, от чего мгновенно и проснулся, чуть ли не с визгом забившись в угол противно скрипящей койки. – А-аа, ты кто?!
– Моя Гобзо! – уже раздражённо повторил гоблин. – Босса грить, моя вести твоя в гильда! Вставай.
– Куда? – поняв, что зеленокожий карлик не опасен, уточнил Саша. – И почему это я должен слушать какого-то твоего босса?
– А-аа, человека совсем-совсем глупый?! – посмотрев на всё ещё лежащего человека, как на дурака, воскликнул Гобзо. – Босса Горгуц – почти-почти главный босса! Не слушать тута босса, твоя бошка топор попасть, совсем дохлым будешь, да!
– Кхм, прошу-с прошения, что вмешиваюсь в разговор, – бесшумной тенью нарисовался в дверях Гром, да так неожиданно, что гоблин аж дёрнулся, услышав его голос. – Друг мой, вам лучше-с пойти с Гобзо. Если Горгуц его прислал-с, значит это важно. Ах, так-же любезно благодарю вас за оказанную мне помощь-с. Она, воистину, неоценима!
Сказав, всё что хотел, орк чинно удалился. Почти так же бесшумно, как до этого пришёл.
– Позавтракать хоть дадите? – с трудом поднявшись, угрюмо спросил человек.
– В гильда твоя жрать будешь, да, – стоял на своём утренний незваный гость, одним своим присутствием провоцируя у Александра приступ мигрени. Хотя недосып, определённо, тоже был в этом виноват.
– Ла-адно, тогда хоть выйди, – протянул парень, зевая. – Дай оденусь.
– Чего боссься, человека? – насмешливо осклабился гоббо, сложив руки на груди. Выходить он явно не собирался. – Моя не эльфи-баба, не орко-баба и, даже, гоббо-баба. Моя не хотеть лапать твоя жопа или чистить морковка.
– Ох, да оставайся, только не мешай, – отмахнулся от скалящегося гоблина парень, после чего, покосившись на ворох шмотья по местной моде, притащенных капитаном ещё вчера, начал одеваться. Всё же в родном свитере и пуховике в местных тёплых широтах долго не походишь, ещё и много лишнего внимания привлечешь. А с лишним вниманием всегда приходят ненужные проблемы…
– Я нормально выгляжу? – наконец, с горем пополам нацепив на себя явно снятые с чужого плеча, местами дырявые шмотки, попаданец обратился к гоблину. – Всё правильно одето?
– Богат человека быть, теперь злой-бедный человека! – показал ему большой палец Гобзо. По-видимому, этот жест преодолел границы миров вместе с многочисленными попаданцами. – Такой человека моя в стража после заката тащить, камера холодный спать!
– Ох, был студентом, стал бомжом… – пробормотав это, парень неторопливо поплелся на первый этаж. Гоблин засеменил следом.
Внизу же, ненадолго задержавшись у ростового мутного зеркала, несостоявшийся герой мельком себя осмотрел, чуть не сплюнув от открывшейся ему картины. И без того бледное лицо после стихотворной ночки приобрело болезненно-серый оттенок, мешки под глазами стали ещё темнее, а относительно гладкий подбородок ощетинился жёсткой щетиной. Вкупе с болотного цвета рубахой, да дареным плащом оттенка влажной грязи, попаданец стал выглядеть на удивление… сносно. Эдакий сэт странствующего бомжа из начала вторых тёмных душ, но без тканевой маски, закрывающей пол лица.
– Твоя зачем свой харя смотреть? – снова открыл рот зелёный карлик. – Твоя не гоббо, и не девка, шоб красата любоваться! Хотеть любоваться, смотреть на Гобзо. Гобзо самый-самый красивый гоббо Литлтаун!
«Интересно, а если ему нос откусить, он заткнется?» – грустно подумал в ответ на очередную подколку Александр, но вслух сказал совсем другое: – Просто хочу убедиться, что костюмчик нормально сидит. Ладно уж, веди.
– Подождите немного-с, – когда до входной двери осталось всего пара шагов, вышел из своего кабинета орк. Снова мнущийся, снова сутулящийся, словно вчерашнего преображения никогда и не было. – Мне давно уже не надо-с, а вам пригодиться!
С этими словами Гром протянул парню небольшой ножичек. Для габаритов орка небольшой, а вот для попаданца это был самый настоящий тесак с довольно таки толстой рукояткой.
– Спасибо… – осторожно принимая оружие, негромко ответил человек. После даже из ножен наполовину вытащил, полюбовавшись тусклым блеском мутного метала. – Я как обратно вернусь, отдам.
– Нет-нет, это подарок-с, – виновато улыбнувшись во все свои клыки, помотал головой зеленокожий деятель искусства. – Места дикие-с, рядом волшебные эльфийские леса. Пригодится-с.
«Наверно, просто в лесах много волшебных монстров, ведь правда?» – улыбнувшись в ответ, начал испытывать лёгкое беспокойство парень, смотря в лучащееся скромным довольством лицо Грома. – «Ведь правда?!»
– Килдык, тфу… – прокомментировал всё это действо гоблин на свой манер. – Эльфа леса совсем страшный. Гоббо ходить, на сто зим пропадать. Человека ходить, совсем-совсем пропадать.
– Я понял, ха-ха, м-да… – попытался скрыть волнение попаданец, но вышло у него откровенно паршиво. – В лес ни ногой, да? Запомню.
– Идём, человека, – тем временем потянул Гобзо Александра наружу. – Гильда ждёт. Босса ждёт.