Во второй половине XVIII века более широкие слои населения России получили доступ к знаниям. Но при этом правительственные круги старались держать под контролем духовную жизнь общества, «фильтровать» мысли писателей, публицистов, учёных, допуская в печать или в публичные выступления лишь выхолощенные, лишённые антифеодального содержания, не несущие опасности для существующего строя выжимки из их взглядов. Кроме того, для большинства дворян просветительство было лишь модой, идейная сторона творчества лучших умов Франции и России не воспринималась ими сколь-нибудь глубоко. Особенно ярко всё это проявилось, когда во Франции грянула революция. Тогда Екатерина II, её окружение, дворянские писатели и идеологи отреклись от имён и дел французских просветителей, которыми ещё недавно громко восторгались. Не имея возможности расправиться с наследниками революционных идей Просвещения во Франции, самодержавие обрушилось с репрессиями на русских просветителей, хотя первые гонения на них начались гораздо раньше.
В конце XVIII века просветительское мировоззрение переживает кризис. Рушится один из его устоев — вера в возможность мирного переустройства жизни на началах разума, в просвещение как универсальное средство исправления всех людских и общественных пороков. Лучшие из сторон Просвещения были восприняты и продолжены первыми русскими революционерами. Не случайно его высокие идеалы вдохновляли декабристов, не случайно «просветителями» называл В. И. Ленин русских революционеров-демократов 1840—1860-х годов и сравнивал их борьбу «с крепостным правом и его остатками» с борьбой французских просветителей XVIII века (Полн. собр. соч., т. 2, с. 520). Но в новых передовых теориях просвещение уже не являлось центральным пунктом, а рассматривалось как одна из форм революционной борьбы. Век Просвещения так и не породил «просвещённую эпоху».
Темой данного тома является развитие русской культуры XVIII века, прежде всего науки и образования, то есть тех её сторон, которые в первую очередь охватывает понятие «просвещение». В центре тома стоит личность и деятельность великого учёного и патриота России Михаила Васильевича Ломоносова. Это не композиционный приём, а реальное отражение русского культурно-исторического процесса эпохи Просвещения, в котором сыну поморского крестьянина было суждено сыграть главную роль в развитии материалистической философии природы, естествознания, гуманитарных наук, высшей школы, литературы, монументальной живописи.
Том открывается романом Н. М. Советова «Вознося главу!..». Это одно из последних по времени создания художественных произведений о Ломоносове. Роман впервые был издан в Саратове в 1983 году. Особенно интересны в нём страницы, посвящённые научным раздумьям п экспериментам Ломоносова. Это не случайно. Автор романа — сам учёный, физик. Ему ближе всего образ Ломоносова-исследователя.
Портрет учёного-гражданина — так можно кратко определить замысел романа. Этот портрет как бы выполнен в ломоносовской технике мозаики. Он состоит из отдельных тщательно выделанных деталей — эпизодов жизни и деятельности Ломоносова. В совокупности они создают цельную картину его образа на фоне политической и научной жизни России второй трети XVIII века. Здесь нет связанного и плавного изложения биографии Ломоносова, а скорее видится попытка дать из неё несколько самых важных временных срезов. Такая структура романа оправдывает допущенные автором отступления от реальных фактов и последовательности событий (все они оговорены в комментариях), поскольку полнота впечатления и художественная правда при этом не страдают. Достоверно показаны образы таких государственных деятелей, как И. И. Шувалов, императрица Елизавета Петровна, А. И. Ушаков, К. Г. Разумовский. Довольно хорошо представлена среда, окружавшая Ломоносова в Академии наук. Вымышленные персонажи, как, например, Силине, Широв, Харизомесос, представляют вполне правдивые для своего времени собирательные образы.
Количество исторических источников и научных трудов по русской культуре, просвещению и науке XVIII века столь значительно, что их публикация заняла бы десятки и сотни томов. Не претендуя на всесторонний рассказ, документы, представленные в этом томе, иллюстрируют четыре страницы из многотомной истории русской науки и просвещения XVIII столетия.