Вин заблокировал двери лифта от закрытия и крикнул парню:
– Я собираюсь порвать с Девиной.
Джим замер, оглядываясь через плечо.
– Хорошо. Но будь помягче с ней. Она любит тебя.
– Она определенно делает вид, что любит. – Но под всей этой «любовью» крылось что-то лживое… отчасти, именно поэтому он хотел ее: уж лучше иметь дело с холодным расчетом, потому что корысти он доверял больше, чем любви.
Но не сейчас. С ним произошли перемены, перемены, которые не мог контролировать или остановить, и они были вестниками тех видений. Обычно его день состоял на 99% из решения деловых вопросов. Последние двадцать четыре часа? Всего процентов пятьдесят; Его мысли были заняты более важными проблемами… касающимися Марии-Терезы.
– Я свяжусь с тобой.
– Окей.
Вин позволил дверям лифта закрыться и нажал кнопку своего этажа. Он должен поговорить с Девиной, причем нужно покончить с этой волынкой как можно быстрее. Не просто потому, что так будет честно по отношению к ней… у него возникло некое чувство срочной необходимости, не связанное с нежеланием ранить ее чувства.
Тот ужасный кошмар до сих пор преследовал его… прочно укоренился в его мозгу.
На двадцать восьмом этаже лифт издал тихое «дзинь», и Вин вышел в коридор, направляясь к своей двери. Когда он открыл дверь в дюплекс, Девина сбежала по лестнице с широкой улыбкой на лице.
– Смотри, что я нашла, убираясь в твоем кабинете. – Она протянула руки с коробочкой из Рейнхарда на ладонях. – О, Вин! Оно идеально!
Девина кинулась вперед, обнимая его за шею, и ему стало тошно от ее духов еще больше, чем от захвата. Когда она защебетала о том, что ей не следовало открывать коробочку, но она ничего не смогла с собой поделать, о том, как идеально кольцо село на ее палец, Вин закрыл глаза и в воображении увидел отголоски ночного кошмара.
Уверенность зажглась в его груди, неоспоримая, как его отражение в зеркале.
Она была не той, за кого себя выдавала.
Глава 20
Сев в зеленую Камри, Джим наклонился и протянул руку.
– Джим Херон. Подумал, что мы могли бы и познакомиться.
– Мария-Тереза.
Улыбка женщины была легкой, но теплой, и Джим, ожидая услышать фамилию, понял, что называть ее она не собирается.
– Спасибо, что подвезешь, – сказал он.
– Пустяки. Как Вин?
– Для парня, который недавно отключился на парковке, он выглядит нормально.
Джим смотрел на нее, пристегиваясь.
– Держишься? Говорить с копами – дело не легкое.
– Тебе Вин рассказал? Ты знаешь о записях с камер и...
– Да, рассказал, и спасибо.
– Да не за что. – Она включила поворотник, посмотрела по зеркалам и тронулась с места после того, как мимо проехал внедорожник. – Могу я кое-что спросить?
– Валяй.
– Как долго ты спишь с его подружкой?
Джим напрягся в плечах и прищурился.
– Что, прости?
– Позапрошлой ночью я видела, как ты ушел с ней из клуба, а она до этого около часа на тебя пялилась. То же самое прошлым вечером. Без обид, но я довольно часто вижу подобное, так что сомневаюсь, что на парковке вы только за руки держались.
Ну и ну…а она умна. Эта Мария-Тереза умна.
– Что ты думаешь о Вине? – спросил он.
– Не ответишь? Я тебя не виню.
– Какая у тебя фамилия? – Он мрачно улыбнулся, когда воцарилась тишина. – Не ответишь? Я тебя не виню.
Она покраснела, и Джим, выругавшись, смягчился.
– Слушай, извини. Последние пару дней выдались нелегкими.
Она кивнула.
– Меня это не касается, вообще-то.
В чем он не был так уверен.
– Просто из любопытства, что ты о нем думаешь?
Ожидая ее ответа, Джим задался вопросом, с каких это пор он превратился в современную версию Энн Ландерс с болтающимся между ног достоинством? А дальше он начнет делать масочки и гладить свою одежду.
Или даже… стирать ее.
Неважно.
– Ну, во всяком случае, – сказал он, подозревая, что она так и не ответит, – я не так уж и много о нем знаю, но Вин хороший парень.
Она посмотрела по сторонам.
– Как долго вы знакомы?
– Я на него работаю. У него – стройка, а у меня – молоток. Будто Небеса к этому руку приложили. – Джим подумал о Четырех Парнях и закатил глаза. – Буквально.
Когда они подъехали к светофору, она сказала:
– Я не ищу его внимания. Или чьего-либо еще.
Джим взглянул на небо сквозь устремлявшиеся в него небоскребы.
– Не обязательно искать, чтобы найти то, что тебе нужно.
– Я не собираюсь быть с ним, так что… да. Все верно.
Прекрасно. Шаг вперед. Два назад. Вин, казалось, проявляет интерес, но Марии-Терезе до этого и дела нет – хотя ясно, что парень ей нравится, и что он ей достаточно не безразличен, чтобы она волновалась о том, как тот доберется домой.
Они снова тронулись и проехали мимо идущей бок о бок парочки, державшейся за руки. Они не были молоды; они были стары.
Очень стары.
Но старость затронула только их кожу, а не сердце.
– Ты когда-нибудь была влюблена, Мария-Тереза? – тихо спросил Джим.
– Нашел, что у проститутки спрашивать.
– Я нет. Не был влюблен, то есть. Просто стало интересно, была ли ты.
Он коснулся стекла, и старушка это заметила, определенно подумав, что он ей помахал. Когда она подняла свободную руку, он задумался, что, может, все-таки и помахал.
Джим слегка ей улыбнулся, а старушка ответила ему тем же, и затем они отправились каждый своей дорогой.
– Почему для тебя это важно? – произнесла Мария-Тереза.
Он подумал о Вине в том холодном, роскошном дюплексе, окруженном прекрасными безжизненными предметами.
Затем он подумал о Вине, смотрящем на Марию-Терезу, купающуюся в солнечном свете.
В тот момент душа парня была целой. Он изменился. Действительно был живым.
– Это важно, потому что я начинаю думать, – пробормотал Джим, – что любовь может быть всем.
– Я верила в это, – хриплым голосом сказала Мария-Тереза. – Но потом вышла за того, за кого вышла, и всю эту иллюзию ветром вынесло в окно.
– Может, это была не любовь.
Благодаря ее смешку он понял, что находится на верном пути:
– Что ж, может быть.
Они свернули на парковку ресторанчика и подъехали к его Харлею.
– Еще раз спасибо за то, что подвезла, – сказал он.
– Была рада помочь.
Он вышел из машины, закрыл дверь и посмотрел, как она развернулась. Когда Мария-Тереза отъезжала, он запомнил номер автомобиля.
Убедившись, что она уехала, он надел свой шлем, завел байк и выехал с парковки. Учитывая список его преступлений, незарегистрированный Харлей можно было даже не относить к таковым.
Кроме того, сильный ветер, бьющий в грудь и по рукам, снимал стресс и прочищал мозг – но ему стало дурно от того, что обнаружилось. Его следующий шаг был очевиднее некуда, и, хоть он был этому совсем не рад, но порой от дерьма никуда не деться: на нем висели женщина, которой нужно сохранить жизнь, видение Вина о выстреле, и два противных студента, которые теперь мертвы, спасибо пулям. Ситуация требовала информации, и он знал лишь один способ ее получить.
Он не любил торговать собой, но порой приходиться делать то, что нужно… и Джим был готов поспорить, что об этой мантре Мария-Тереза тоже знала не понаслышке.
Как только он свернул на подъездную дорожку к своей хате, из-под грузовика выполз Пес и радостно заковылял к мотоциклу, провожая его до гаража. Сняв шлем, Джим наклонился для подобающего приветствия, и Пес быстро замахал хвостом, чудо, что парнишка вообще удержался на лапах.
Так странно, что дома его кто-то ждет.
Джим подхватил Пса, перекинул его через руку и поднялся по лестнице. Зайдя внутрь, он гладил его, пока не нашел свой мобильник на незаправленной постели.