Не извиняйся. Это хорошо, что ты делаешь мне подношения. Это показывает твою любовь, верно?
— О да, Рани, я делаю это, ты же знаешь, я делаю. Поэтому я и оставил подарок для тебя…
Несколько секунд она молчала. Он слышал ее дыхание и подумал, что она сейчас снова исчезнет. Но она вернулась. Голос ее уже не был игривым, он был даже злым.
Ты снова вел себя плохо?
Он замер. Она все знает. О полиции, обо всем этом. Она знает. Он должен быть более осторожным, чтобы не потерять ее снова. Он ничего не сказал.
Ты просто должен был прикоснуться, разве не так? Ты просто должен был прикоснуться ко мне…
Он молчал.
Разве не так?
— Да… да…
Ты зашел в мою комнату… ты прикасался ко мне, пока я спала. Так?
Он кивнул.
Я не слышу тебя…
— Да… прости…
Знаешь, ты причинил много беспокойства.
— Я знаю. И мне очень жаль…
Много беспокойства. Полиция, и вообще.
— Я знаю… мне очень жаль…
Я могла исчезнуть.
Внезапно его охватил страх, этот демон из его детства, и впился когтями ему в горло.
— Нет, нет, ты не можешь этого сделать, пожалуйста…
Жизнь без Рани. Без нее не стоило жить.
Ты все очень осложнил…
— Нет, нет, прошу тебя, не уходи, я сделаю все, что угодно…
Она молчала. Он подумал, что она исчезла.
— Рани?
Я здесь. Я думаю.
Его охватила волна облегчения. Оно заполнило все его тело, до последнего нервного окончания.
— Все, что только захочешь. Я сделаю это.
Я знаю. Дай мне подумать.
Он ждал, затаив дыхание.
Я думаю… пришло время мне измениться.
— Как? Опять? Но ты ведь совсем недавно…
Это не имеет значения. Ты знаешь, что тебе делать. Ни о чем не беспокойся. Ты увидишь меня снова.
— Да, конечно. Увижу. Я никогда не сомневался в тебе.
Вот и хорошо. Я подскажу тебе, где я вскоре окажусь.
— Я знаю, что ты это сделаешь, но…
Но — что?
Он опять посмотрел на Рани, которая сидела на диване, и сучка блондинка обнимала ее одной рукой. Губы его возлюбленной двигались, но с них срывались совсем не те слова, которые сейчас слышала ее сучка подруга. Эти слова предназначались ему одному. И только ему. Слова истины. Сучке блондинке доставалась только старая ложь.
Он улыбнулся.
Но — что?
Услышав резкость в ее голосе, он вздрогнул.
— Эта сучка блондинка… — быстро сказал он. — Что насчет этой сучки?
А что насчет нее?
— Она сидит себе здесь, разговаривает с тобой…
Я только делаю вид, что слушаю ее и мне интересно. Ты и сам знаешь это, разве не так?
— Да…
На самом деле я хочу быть с тобой.
— Значит… Что я должен сделать?
Я не хочу ее. А дальше тебе решать.
— Правильно.
Он улыбнулся.
Ты уже знаешь, что будешь делать?
Он кивнул.
— Да.
Хорошо. Вот и сделай это. Ради меня.
И она пропала.
Он продолжал смотреть на нее. Теперь Рани была одна. Сучка блондинка встала и ушла в кухню за новой бутылкой вина. Рани посмотрела вверх. Прямо на него.
Сердце екнуло, у него перехватило дыхание. Он улыбнулся ей.
— Ради тебя…
Он вытянул пальцы в ее сторону. Он мог чувствовать ее, он гладил ее тело.
— Уже скоро, — сказал он ей. — Скоро останемся только ты и я…
Глава 31
Зоя не могла заснуть. Хотя, судя по тому, сколько вина они выпили с Сюзанной, как раз с этим проблем не должно было быть. Не говоря уже обо всем напряжении прошедшего дня. А на случай, если вдруг появится незваный гость, она положила рядом с кроватью большой кухонный нож, и это должно было послужить серьезной защитой. Поэтому она думала, что сразу отключится, как только ляжет. Но не отключилась. Не смогла.
Сюзанна, лежавшая на кровати рядом с ней, сразу погасла, но это могло быть результатом комбинации сразу нескольких факторов — вина, измождения и принятых таблеток снотворного. Сюзанна принимала за злоумышленника тихий скрип или потрескивание старого дома, шум любого проезжающего мимо грузовика или автомобиля.
Им не следовало оставаться здесь. Зоя это знала. Как только они нашли в холодильнике эту отвратительную вещь, им нужно было сразу же собраться и уйти отсюда. Она должна была настоять на этом. Но нет, она предоставила все решать Сюзанне, которая не хотела уезжать из собственного дома. Поэтому они и остались, стараясь успокоить друг друга и собраться с силами. Но теперь, практически посреди ночи, это уже казалось ей совершенно глупой идеей.