– Что там происходит? – окликнул я его, когда он почти поравнялся со мной.
От человека пахло кислятиной, потом и лошадиным навозом.
Он поднял на меня воспаленные глаза, опять смачно икнул, ткнул крючковатым пальцем в распахнутую дверь и сказал:
– Одному мужику нечисть приснилась. Лекарь пытается привести его в божеский вид. Мне велено…
– Принести саквояж доктора, – перебил я его.
– Нет, найти какого-то господина Инсарова, – возразил человек.
– Это я, можешь не затрудняться.
– Да? – Мой собеседник глупо ухмыльнулся. – Ну, тогда это… принесите, барин, лекарю его сак.
– Непременно, – сказал я, убирая револьвер в карман.
Мой визави в очередной раз икнул и двинулся дальше по коридору, не знаю зачем. Я же быстрым шагом прошел в номер, занимаемый доктором, взял знакомый саквояж и понес его по назначению.
Наш кучер лежал на лавке, застеленной каким-то старым армяком, и имел самый жалкий вид. Видимо, его мучило похмелье. Вдобавок лицо бедняги выражало крайнюю степень растерянности и даже отчаяния. При моем появлении он резко вскинулся, и глаза его расширились от страха.
– Лежи! – резко приказал Мериме и насильно уложил кучера обратно.
Он обернулся, увидел меня и воскликнул:
– Как вам это нравится? Сей молодчик валяется здесь и не желает выходить, оттого что ему, дескать, привиделся дурной сон! – Мериме буквально кипел от гнева. – Можно подумать, нас везет кисейная барышня, а не здоровый мужик, который способен влить в себя за вечер пять-шесть кружек самого крепкого местного пива!
Я подумал, что, скорее всего, напиток был гораздо более крепким, нежели пиво, а кучер жалобно застонал.
– Господин доктор, вы не видели того, что явилось мне! – проговорил он хрипло.
– Естественно, нет! – заявил Мериме и презрительно фыркнул. – Потому что я не напивался вчера до такого состояния, чтобы мне во сне являлись черти!
– Не черти, – возразил кучер, скривившись, как от зубной боли. – Это была мара! Говорю вам, эта мерзкая тварь тянула из меня душу! – Он вдруг совершенно по-детски разразился плачем.
Мериме закатил глаза.
– Истерика, – пояснил он, кивнув на кучера.
– Она хотела меня убить! – выпучив глаза, заорал кучер, пытаясь ухватить Мериме за рукав.
– Лежи смирно! – прикрикнул на него Мериме. – Я сейчас сделаю тебе укол. Обещаю, кошмар сразу покажется не таким уж и страшным.
– Скорее, доктор! – простонал кучер, повалившись на подушку.
Он и вправду выглядел обессиленным и даже нездоровым. Лицо побледнело, черты заострились, под глазами темнели круги, а губы покрылись восковой коркой.
– Что тебе приснилось? – спросил я, садясь на стул рядом с лавкой и окидывая взглядом убогую комнату, в которой, судя по всему, ночевали еще по меньшей мере двое. Одним из них был, должно быть, тот самый икающий субъект, которого Мериме отправил на мои поиски.
Кучер замотал головой.
– Нет! – проговорил он со слезами в голосе. – Не заставляйте меня ничего рассказывать, господин следователь! – Страдалец зажмурился. – Я не хочу вспоминать! Это была мара, точно она!
Кучер трясся всем телом, руки его судорожно сжимались и разжимались. В какой-то миг мне показалось, что на кровати распростерся не человек, а огромная хищная птица. Чтобы отогнать видение, я качнул головой и бросил взгляд в крошечное окошко, настолько грязное, что оно едва пропускало свет.
В углах теснились какие-то тени, потолок нависал так низко, что, встав на цыпочки, можно было коснуться его макушкой. С балок свисали связки лука, чеснока и различной сушеной зелени. Вдоль стены красовались гирлянды вяленой рыбы, нанизанные на тонкую бечеву. Как люди умудряются спать в подобных местах? Ничего удивительного, что им снятся кошмары. Особенно с перепоя.
Кучер принялся что-то бормотать. Прислушавшись, я понял, что он читает «Отче наш». Жидкая бороденка подрагивала, губы кривились, а рука лихорадочно осеняла распростертое тело крестным знамением.
Мериме взял свой саквояж.
Кучер сел на кровати. Взгляд у него был испуганный.
– Колоть, значит, будете? – спросил он с явной опаской.
Мериме молча подошел к табурету, поставил на него саквояж, раскрыл, достал пузырек со спиртом и клочок ваты.
Кучер нехотя закатал рукав, обнажил жилистое волосатое предплечье. Доктор привычным движением протер вену на локте, затем вернулся к саквояжу, извлек из него шприц, наполнил его какой-то жидкостью из склянки, вытащенной оттуда же. Кучер закусил губу и зажмурился, когда Мериме ввел в вену иглу.