— Ты что, крошка, спятил?
— Я не хочу больше, — визжал тот неестественным, сдавленным голосом. — Не могу… Я хочу есть…
Наконец лейтенант затих, уткнувшись лицом в землю.
— Помоги мне поднять его, — попросил полковник.
Однако лейтенант начал извиваться, лягаться и кусать их за руки. Так они боролись молча, близкие к помешательству.
— Хватит! — крикнул наконец полковник и крепко выругался. — Бросим его здесь! Он спятил.
— А мы куда пойдем? — спросил Джеордже.
— Не знаю, — ответил Думитреску после продолжительного молчания. — Представить себе не могу. Где-то здесь должна быть деревня.
Джеордже с Думитреску двинулись дальше, и через несколько минут их нагнал младший лейтенант. Он подошел к полковнику и схватил его за руку.
— Прости меня, пожалуйста, — всхлипнул он.
— Пустяки.
— Ну скажи, что прощаешь.
— Прощаю.
— Лжешь, зачем лжешь?
— Замолчите наконец! — крикнул, не выдержав, Джеордже.
Издалека донесся собачий лай.
— Чудесно, — обрадовался полковник. — Мы, кажется, добрались. В путь…
Однако прошло немало времени, прежде чем они дотащились до какого-то хутора — нескольких домишек, тянувшихся вдоль широкого разбитого шоссе, на котором они увязли но колено. Молчаливый хуторок казался покинутым.
— Здесь проходили к Сталинграду русские колонны. Наверно, немцы все разбомбили, — заявил полковник.
— Зайдем куда-нибудь, — умолял младший лейтенант. — Я не могу больше!
— Постойте здесь. Я пойду на разведку.
Джеордже и юноша опустились на край канавы. Джеордже почувствовал, что засыпает, как вдруг младший лейтенант тряхнул его за плечо.
— Послушай, а ты почему сбежал из лагеря?
— Так.
— Вот дурень! Полковник вынужден был убраться… Иначе русские могли узнать, кто он, и… а я, дурак, идиот, побежал за ним. Страшный идиот. Ну а ты?
— Я хочу попасть домой…
Младший лейтенант вдруг визгливо, истерически расхохотался и в приступе безудержного веселья затопал ногами по грязи.
— О, это прекрасно! «Домой»! Что может быть лучше! Откуда ты?
— Из Лунки.
— Там, должно быть, восхитительно.
— Когда как. Весной, конечно.
— Ах да. И здесь ведь весна. Апрель. Я считал дни…
— Тише, вы! — послышался рядом с ними шепот полковника. — Что вы тут раскричались? Я нашел пустой дом. Все разбито, но переночевать можно.
— А как насчет еды? — простонал младший лейтенант.
— Найду что-нибудь, не беспокойся.
Держась за руки, они двинулись за полковником, вошли на изрытый ямами двор, потом в деревянную халупу, где царила тьма, пахло заброшенным помещением, грязью и калом. Полковник зажег спичку, и перед их глазами предстала печальная картина разрушения: сломанная кровать, хромоногий стол, лавка, на полу какие-то грязные лохмотья, бинты, пустые консервные банки.
— Очевидно, село спешно эвакуировали, когда начались бои, — сказал Джеордже, и голос его прозвучал как-то необычно.
— А мне наплевать, — усмехнулся младший лейтенант.
Он грохнулся на лавку, накрылся с головой шинелью и застонал.
Полковник стал щипать лучину из остатков стела, потом растопил печь.
— А если кто-нибудь увидит? — забеспокоился Джеордже.
— Сказал тоже. Увидит! Здесь ни души.
Когда в печке затрещал огонь, Джеордже придвинулся к нему вплотную и не отодвигался до тех пор, пока от бороды не запахло паленым.
— Нам необходимо чего-нибудь поесть, — пробормотал полковник. — Пошли со мной. Поищем… Должно же тут быть что-нибудь…
Джеордже повиновался. Ему так хотелось спать, что он даже не спросил, что надеется найти полковник. Они проваливались во рвы, цеплялись за все оборванными шинелями, но не осмелились зайти ни в один из дворов.
— Как бы нам не заблудиться, — то и дело напоминал Джеордже, но полковник не обращал на него внимания.
Джеордже как раз собирался дернуть полковника за рукав и остановить, когда из-за изгороди на них бросилась собака. Думитреску закричал от боли. Собака вцепилась ему в руку и стала рвать ее.
— Ударь топором… быстро… Иначе…
Джеордже вытянул руку, вцепился в длинную шерсть животного, потом изо всех сил ударил топором по спине. Сухо треснул хребет.
— Выдерни руку из пасти, — заскрипел зубами полковник. — Не отпускает меня даже мертвая…
Джеордже весь перепачкался в крови, пока ему с трудом удалось разжать челюсти собаки. Думитреску вылизывал рану, беспрерывно ругаясь.