В октябре 1943 года пришло известие, что лейтенант запаса 74 пехотного полка Джеордже Теодореску пропал без вести в окружении под Сталинградом. Тогда старуха зарыдала, как не рыдала еще ни по одному из своих сыновей и даже по мужу. Эмилия заперлась в спальне, задернула шторы и не выходила оттуда два дня. Дан остался сиротой. Как она вырастит его одна, когда у нее столько забот? Еще хорошо, что можно переехать к сестре в город. Аннуца заболела и вышла на пенсию, так что она могла бы ухаживать за ребятами.
Ночью Эмилия зашла в соседнюю комнату. Здесь на твердой кровати, на спинках которой были нарисованы подносы с фруктами, спала старая Анна.
— Мама, продадим землю и уедем в город, — взмолилась она. — Я чувствую, что Джеордже умер.
Прежние силы, казалось, вернулись к старухе.
— Что взбрело тебе в голову, дура? — крикнула она, приподнявшись на локте. — Продать землю? Да скорее я сама, немощная и хворая, буду ее пахать, сеять и косить, чем позволю тебе продавать землю. Эх, Милли, Милли, куда мы годимся без земли…
На следующее лето, когда ребята с Аннуцей приехали в Лунку на каникулы, забрали на фронт и Митру. Табак, которым был засеян его надел, помогал ему до сих пор избавляться от мобилизации, но Клоамбеш, прозванный Лэдоем, спасая собственного сына, обманом заставил Митру продать эту землю.
В августе было заключено перемирие. В семье встретили его с большой радостью: если Джеордже жив, он вернется домой. Так было и в девятнадцатом году. Все оставшиеся в живых вернулись из плена по домам. Но тринадцатого сентября немцы и венгры перешли в наступление в Трансильвании. Люди поспешно грузили свой скарб на телеги и двигались к востоку, навстречу русским, — прошел слух, что немцы уводят с собой всех мужчин от пятнадцати до пятидесяти лет. Эмилия как раз выехала в Арад, надеясь узнать в комендатуре что-нибудь о судьбе Джеордже.
Старуха и слышать не хотела об отъезде.
— Поезжайте без меня. Как это я оставлю дом солдатне? И не подумаю…
— Да как же ты останешься здесь одна — старая женщина? — попыталась переубедить ее Аннуца.
— Обо мне не беспокойся. Приготовлю топор у дверей. На этом свете мне никто не страшен… Если и убьют, невелика беда — и без того недолог срок. Поезжайте, не задерживайтесь из-за меня.
Внуки спрятали зерно на чердаке, погрузили, что могли, на телегу начальника станции Туркулеца и двинулись на восток. Старуха проводила их до ворот, задвинула засовы, приготовила топор и заперлась в доме. Часа в три из села ушли последние пограничники. Несколько солдат постучались к старухе, и она накормила их хлебом и молоком.
— Не поддавайтесь, — напутствовала она их. — Возвращайтесь назад.
Анна снова заперлась дома и стала поджидать врага. Венгры вступили в Лунку к вечеру. По улице проскакало несколько кавалеристов во главе с офицером. Староста Софрон встретил их у ворот примэрии с хлебом-солью, поклонился до земли и с готовностью сообщил все, что их интересовало.
В опустевшем селе расположилась на постой воинская часть, в школе разместилось сто солдат и пять офицеров.
Когда в ворота забарабанили кулаками, Анна перекрестилась, закуталась в платок и пошла отворять.
— Где хозяева дома? Где учитель? — спросил офицер.
— Уехали, господин офицер, — ответила Анна по-венгерски.
— Выходит, от нас бежали?
— Это их дело!
— А ты кто такая?
— Я? Старая женщина.
В эту ночь господа офицеры устроили шумную попойку. Солдаты перерезали всех кур во дворе, потом натаскали в классы соломы и разместились там на ночлег. Один из них — человек средних лет, заговорил с Анной. Вид у него был удрученный. Он оставил дома четверых ребят и не имел о них никаких вестей.
— Наши говорят, что через месяц мы вступим в Бухарест, да только я не верю. Русские близко, а с ними шутки плохи.
— Да, — согласилась Анна. — Сила…
— Будь она неладна, эта война.
Господа офицеры перепились, рубили саблями подушки, били стекла, рвали книги Джеордже. На другой день они убрались. Старуха с тяжелым сердцем принялась наводить в доме порядок. Что скажет дочь, когда увидит весь этот разгром?
Через три дня вернулась Аннуца с Даном и большой группой крестьян. Немцы и венгры перехватили их около Гурбы и вернули назад. Аннуца была вне себя от горя — ее Андрей отбился от них и пропал.