Джеордже собирался уже уходить, когда из-за угла появился молодой человек в черном длинном старомодном пальто с вытертым меховым воротником. Молодой человек смущенно остановился перед Джеордже. Он весь взмок от спешки, на носу блестели запотевшие очки.
— Господин директор Теодореску? — спросил он почему-то заискивающим (Джеордже не понял почему) тоном.
— Да, это я.
— Позвольте представиться… преподаватель Суслэнеску.
Джеордже пожал маленькую, почти детскую руку — горячую и потную. Оба смущенно замолчали, не зная, что сказать.
— Я надеюсь… господин Мареш говорил вам обо мне…
— Да. Но только в общих чертах. Я понял только, что…
— Что я хочу поехать в деревню, — деланно засмеялся Суслэнеску. Его узкое, с топкими нервными чертами лицо было небрито. Вымученная грустная улыбка заставляла предполагать, что он был человеком крайне чувствительным. — Вы, наверное, хотите получить разъяснение, не так ли?
Суслэнеску двинулся вперед, Джеордже пошел за ним, спрашивая себя, куда они идут.
Суслэнеску шел быстро, наклонившись вперед всем телом, руки безвольно болтались по бокам.
— Объяснение… предельно просто! Конечно, я не собираюсь навсегда оставаться в деревне, но пока… Мы переживаем смутные времена… Ужасающая нищета… У меня хрупкое здоровье… жалования не хватает…
Суслэнеску выпалил все это одним духом, как хорошо заученный урок.
Неожиданно он взглянул Джеордже прямо в лицо. За толстыми стеклами очков его черные глаза блеснули совсем по-детски. Вообще во всем его существе было что-то напоминавшее юношу, щеки которого неожиданно обросли густой колючей щетиной.
— Кроме того, там спокойно, — продолжал Суслэнеску дрожащим голосом и тут же добавил: — Очень прошу вас… согласитесь. Я принес бумаги, диплом… — И он с лихорадочной поспешностью стал рыться во внутреннем кармане пальто.
— Не надо! Не надо! — довольно неуверенно остановил его Джеордже. — Когда же вы намерены поехать?
— Да вместе с вами! Вы имеете что-нибудь против?
— Нет, конечно… Только я уезжаю сегодня…
— Я могу сопровождать вас. Вещи мои уже упакованы.
— Господин Суслэнеску, — пошутил Джеордже, — мне кажется, что ваш отъезд похож на бегство.
Он ожидал, что шутка вызовет замешательство собеседника. В голове мелькнуло подозрение — не бывший ли это железногвардеец, который хочет скрыться. Быстрый и ясный ответ озадачил Джеордже еще больше.
— Да, это бегство.
— От кого же вы бежите?
— От самого себя.
Суслэнеску тяжело вздохнул, словно желая прогнать беспокойную мысль.
— В инспекции вы можете получить все необходимые справки обо мне. Я член социал-демократической партии, опубликовал статью в «Вочя попорулуй». Если и есть другие причины, они… исключительно личного характера.
— Хорошо… В таком случае…
— У меня еще одна просьба… Я бы очень затруднил вас, если бы попросил… Кстати, вы обедали?
— Нет.
— …если бы я попросил вас пообедать со мной? Я живу в двух шагах. Это — нечто вроде пансиона, будьте покойны, все оплачено до конца месяца, — по-студенчески улыбнулся он, — и… мне не хотелось бы оставаться одному… теперь.
Суслэнеску мельком взглянул на загорелое лицо Джеордже и ясно прочел на нем скуку. Это заставило его покраснеть и добавить почти с отчаянием:
— Кроме того, вам придется, вероятно, приютить меня на денек-другой, и мне хотелось бы заранее расквитаться.
Остаток пути они прошли молча. Время от времени Суслэнеску обращал внимание Джеордже на пробоины в стенах домов и рассказывал, какие сражения происходили здесь, подчеркивая, что это, конечно, не сможет произвести впечатление на Джеордже, побывавшего на фронте.
Выйдя на берег Муреша, Суслэнеску остановился у калитки кокетливой виллы, открыл ее и пропустил Джеордже вперед. Они прошли по небольшой аллее, обсаженной кустами высохших роз, и поднялись по нескольким ступеням.
— Прошу не обижаться, если я представлю вас… как своего старого друга, — сказал Суслэнеску, все более и более смущаясь. Поймите… это только условность. Это — типичные буржуа.
Он открыл дверь, и в то же мгновение прозвучал низкий женский голос:
— Это ты, Санду? Мы ждем тебя с обедом.
Белая дверь открылась, на пороге появилась женщина в элегантном золотистом халате и застыла от неожиданности при виде Джеордже.
— Вообразите, мадам… друг детства — капитан Теодореску, — громко и смущенно смеясь, представил Суслэнеску своего спутника. — Я случайно встретил его и позволил себе… Госпожа Велчяну — жена прокурора.