— Дай-то бог, — слащаво протянул Суслэнеску. — В таком случае я и жизнь отдал бы за коммунизм. Это означало бы рай на земле.
Джеордже строго посмотрел на Суслэнеску. Ему вдруг показалось, что тот смеется над ним.
— Джеордже! — послышался голос Эмилии. — Иди сюда. Тебя ищет Митру Моц… Иди скорей! И не задерживайся с ним, обед уже готов.
Джеордже быстро встал, чтобы прекратить этот взволновавший его разговор. Суслэнеску говорил хорошо, но думал плохо, путано и бесполезно. При виде хмурого лица мужа у Эмилии сжалось сердце. Она выбежала из кухни, подставляя лицо яркому солнцу, чтобы хоть на мгновение увидеть Джеордже, услышать от него что-нибудь приятное. Но он встретил ее по-прежнему отчужденно. Не в силах сдержаться, Эмилия схватила его руку и прижала к груди.
— Скажи, дорогой, что с тобой происходит? Ты такой… молчаливый, замкнутый… Тебе так трудно привыкнуть к нам?
Голос Эмилии дрожал от слез.
— Ничего особенного, — рассеянно ответил Джеордже. — Где Митру? А я удивлялся, почему он не заходит к нам.
Митру ждал его в тени большой поленницы. В первый момент Джеордже не узнал его. Он страшно похудел, ввалившиеся щеки заросли густой, серой от пыли щетиной. Босые ноги до колен покрывала сухая корка смешанной с навозом грязи. Митру упрямо сосал потухший окурок, потом, обозлившись, что не может затянуться, швырнул его на землю и плюнул. Подняв глаза и увидев Джеордже, Митру хотел было пойти ему навстречу, но, словно приклеившись к поленнице, только качнулся из стороны в сторону.
— Пошли в дом, — пригласил Джеордже, вынимая руку из его шершавых, твердых, как доска, ладоней. — Пошли в дом. А я все думал, почему ты не заходишь к нам?..
— Да все недосуг, — пробормотал Митру. Губы его зло скривились, но он спохватился, что следует быть вежливым. — Ну, а вы как поживаете, господин директор? Слава богу, живым вернулись. Вижу, что и вам не повезло, без руки остались, — продолжал он, думая о чем-то другом. Потом внимательно осмотрел свои покрытые грязью ноги и покачал головой. — Давайте лучше тут поговорим.
Митру взял сигарету, протянутую Джеордже, жадно выкурил половину и нахмурился.
— С голоду дохнем, вот что, — грубо выкрикнул он.
— Лучше пойдем куда-нибудь, — прошептал Джеордже, растерянный этим необычным для гордого характера Митру признанием, прозвучавшим враждебно и резко, как пощечина. — Зайдем в класс.
Митру остановился в дверях, бросил взгляд на стены, завешенные старыми картами, и невесело улыбнулся.
— А здесь все осталось по-прежнему, — задумчиво произнес он и, усевшись на одну из скамеек, спрятал руки между коленями. — Вот в чем дело… — вяло заговорил он, не поднимая глаз. — Я пришел к вам, как к господу богу, если такой есть, черт его побери. Сделайте доброе дело, поговорите с госпожой, пусть даст мне в долю три югэра земли. Иначе сдохну с голоду вместе с семьей.
Митру плюнул на ладонь, потушил о нее сигарету и растерялся, не зная, куда сунуть черный размокший окурок. Джеордже опустил глаза. Он подумал, что Эмилия наверняка не согласится. У Митру нет ни волов, ни плуга. Потом у Джеордже мелькнула мысль, что он слишком задерживается с ответом и Митру может догадаться, о чем он думает.
— Ведь ежели я теперь наймусь к кому-нибудь батрачить, то батраком останусь во веки веков, аминь, — снова заговорил Митру. — От батрачества не избавишься, как от сифилиса. — Он смягчил голос, насколько мог: — Сделайте доброе дело, господин директор, в убытке не останетесь. Поговорите с госпожой, чтобы дала мне земли…
— Подожди здесь, — резко сказал Джеордже и поспешил в кухню.
Эмилия вынимала из духовки печенье. Увидев мужа, она с гордостью поднесла лист к его носу.
— Удались, как в кондитерской… Ушел Митру?
— Нет! Пойдем со мной в класс.
— Что с тобой? — испугалась она, заметив, что он бледен и взволнован.
Старуха встала со скамеечки и подошла к ним, чтобы не пропустить ни слова, но Джеордже схватил Эмилию за руку и вывел из кухни. Он рассказал ей, зачем пришел Митру, и, когда заметил, что жена колеблется, сразу вскипел:
— Пойди по крайней мере объяснись с ним сама. Ты всегда занималась этими делами.
Эмилия недовольно поморщилась, но не нашла, что возразить. В класс, однако, она вошла с веселой улыбкой, с какой всегда встречала людей.
— Наконец-то ты, Митру, и к нам заглянул… Вечно вы так, заходите, когда что-нибудь понадобится… Оставь, оставь, знаю я вас…
— Зачем же мы будем вам морочить голову нашими бедами, — оживившись, улыбнулся Митру. (С госпожой легче договориться, она умеет рассуждать по-крестьянски, не берет тебя сразу за загривок, как директор.)