Началось...
— Кажется, я говорил тебе не связываться с этим юношей.
— Мы можем не говорить о...
— О том факте, что твою дверь только что открыл однокурсник, который был практически обнажён?
От презрения в тоне отца у меня кипела кровь, и прежде чем смог себя остановить, я огрызнулся:
— Учитывая время суток, ты не думаешь, что должен быть благодарен, что он не открыл дверь полностью голым?
— Грант Фредерик Хьюз, — произнесла мама, потянувшись за моей рукой и похлопав по ней, без сомнения стараясь меня успокоить. Но я был не в настроении. Я чуть не умер пару дней назад, и первое, что вылетает из его рта, это такое дерьмо? К чёрту. — Ты же знаешь, твой отец просто переживает за...
— За себя? — я выпрямил спину, морщась от усилий. — За свою репутацию? О да, я знаю, что он переживает из-за этого, мама.
— Хватит, Грант, — голос моего отца раздался в комнате будто удар хлыста, и когда я посмотрел на него, с идеально прямой осанкой, мрачным выражением лица, мне почти стало жаль, что я высказался — почти. — Последнее, что тебе сейчас нужно, это напрягаться.
— Напрягаться?
Отец выдохнул и подошёл ближе к кровати.
— Ты можешь хоть на минуту перестать так защищаться и позволить нам взглянуть на тебя? Твоя мама ужасно переживала.
Удар ниже пояса. Но это было более чем эффективно. Если я что-то и ненавидел делать, так это заставлять маму переживать.
— Прости, — сказал я, переключая внимание обратно и видя, как её взгляд блуждает по моей майке.
— Давай, я хочу увидеть худшее. Покажи мне, — сказала она, жестом указывая на край футболки.
Когда я поднял ткань вверх по своим рёбрам, где синие и фиолетовые синяки были темнее всего, она поморщилась и протянула руку, чтобы осторожно провести пальцами по выступающим на коже рубцам.
— Бедный мой мальчик, — произнесла она, качая головой. — Почему ты не позвонил нам, когда очнулся? Мы бы приехали и позаботились о тебе. Отвезли бы тебя домой, чтобы ты мог выздороветь и находиться в знакомой обстановке.
И двадцать четыре на семь находиться с отцом? Нет, спасибо. Я в любой день выбрал бы Соло, его плохую игру в покер и нескончаемую болтовню вместо полного молчания со стороны отца.
— Я в порядке, мама. Обучение отложили на пару недель, а мне просто нужно отдохнуть и посетить несколько курсов физиотерапии, — чего мне очень не хотелось.
— Ну, я могу возить тебя туда и обратно. Я больше не работаю...
— Мам, всё хорошо. Я действительно предпочёл бы остаться на базе.
— Остаться на базе? Или остаться рядом с ним? — не нужно было быть гением, чтобы понять, кого подразумевает отец под «ним», а с моим настроением я не видел особого смысла ходить вокруг да около.
— Если ты имеешь в виду Соло, то да. Я наслаждаюсь его компанией. Он хороший друг...
Когда отец начал ворчать, я сузил глаза.
— Это правда, — сказал я. — Ещё он чертовски хороший пилот и мой партнёр по команде, пока я здесь. Так что если тебя обижает то, что он спал на полу, чтобы убедиться, что с твоим сыном всё в порядке после того, как он вернулся из больницы, то я не знаю, что тебе сказать.
Отец приподнял бровь от такого нарушения субординации, но мне было всё равно. Как он смел приходить сюда со своей лицемерной чепухой.
— Всё в порядке, папа. Мы ни разу друг к другу не прикоснулись.
— Грант.
— Что? Ты ведь из-за этого переживаешь, верно?
— Прямо сейчас я переживаю из-за того факта, что с тех пор, как тебя поставили в пару с этим парнем, ты сам на себя не похож.
— И что именно ты имеешь в виду?
— Ты ведёшь себя грубо, неуважительно, безрассудно. Я смотрел на твой полёт с коммандером Леви, ты там выделывался...
— Выделывался? Ты сейчас шутишь? Я летал с умом, безопасно и именно так, как меня учили. Так что даже не начинай это. Полагаю, ты считаешь, что это я виноват, что чёртов самолёт упал!
Я уже поднимался с кровати, моё возмущение было ощутимым, и когда мать положила руку мне на грудь, чтобы успокоить, через плечо она смотрела на отца.
Мало что могло заставить капитана Франклина «Бритву» Хьюза отступиться от спора или от своего мнения, но испепеляющий взгляд моей матери был одной из таких вещей.
— Франклин, думаю, ты должен извиниться перед своим сыном.
Отец тяжело вздохнул, склоняя голову, убирая руки в карманы брюк. Я не был уверен, что когда-либо видел его в простых джинсах, он всегда был одет в соответствии со статусом, не важно, на работе или дома.
— Послушай, сынок, я не хотел сказать, что произошедшее случилось по твоей вине. У нас опасная работа, и пока у тебя не появятся дети, не думаю, что ты поймёшь, каково видеть, что у твоего ребёнка неприятности.
— Это и твоя работа тоже. Я с детства смотрел, как ты летаешь, и думаешь, мне никогда не было страшно?
Отец почесал лоб.
— Это другое...
— Почему? В небе я был в безопасности, насколько это было возможно. Я делал всё по инструкции, и посмотри — я вышел из этого целым. Никакого вреда.
Тогда он посмотрел на меня, встречаясь своим резким взглядом с моим.
— Так ли это?
— Да, посмотри на меня. Ну, не слишком пристально, но да, ничего не сломано, и всё на месте. Я в порядке.
— Ты не узнаешь, в порядке ли ты, пока не поднимаешься обратно в воздух, — он скрестил руки, начиная медленно расхаживать по комнате. — Это было травмирующее происшествие, а такое врезается в голову. Лучше тебе не быть на высоте пятидесяти тысяч футов, когда начнётся приступ паники.
— Этого не будет.
— Это возможно.
— Ладно, я возьму с собой в кабину бумажный пакет.
— Или ты можешь с кем-нибудь поговорить.
Я нахмурился.
— В смысле с терапевтом?
— У нас есть несколько на базе. Это было бы неплохо. Если не ради себя, сделай это ради спокойствия матери.
Ха. Это действительно был хороший отцовский совет? Будто он... волновался? Я знал, что мой отец не плохой парень, но он не показал никаких эмоций или сентиментов.
Я провёл рукой по колючей щетине на своей челюсти и кивнул.
— Хорошо. Это я могу.
— Ох, отлично, — улыбнулась мне мама. — Я могу записать тебя на приём.
— Нет, я сам, — когда её улыбка начала угасать, я быстро добавил: — Но спасибо.