Такси тронулось и покатило к выезду из города. А провожатый садился в троллейбус номер шестнадцать.
Глава VI
ВИТАЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ
Non so piu cosa
son Cosa faccio.
Уже ночью, в одиннадцать часов с четвертью, вернулся с работы Виталий. Он был совершенно измотан и не имел никакого другого желания, кроме желания упасть в постель и заснуть. Открыв дверь квартиры № 47 ключом внушительных размеров, он вошел и услышал похрапывание из спальной хозяйки,— та спала. Стараясь производить как можно меньше шума, Виталий запер за собой дверь, снял куртку. Тут зазвонил телефон рядом с ним. Зная, что в такое время могут звонить только с работы, Виталий сказал вслух:
—Черт возьми!— и снял трубку.
—Да, слушаю,— раздраженным голосом сказа он.
Трубка молчала, только слышны были щелчки и тихий свист.
—Да говорите же.— Виталий протянулся к рычажку, собираясь прервать связь.
В трубке кто-то кашлянул, потом трубка гнусаво спросила:
—Серебряков?
—Да,— произнес Виталий, тщетно стараясь вспомнить, кто же это.
—Хотите совет?— вновь спросила трубка тем же поганым голосом.
—А может быть, представитесь?
—Вам это ничего не даст. Бесплатный совет.
—Мне это надо?!— Виталий дотронулся до рычажка.
—Оставьте рычаг в покое!— рявкнули в трубке.
У Виталия «отвалилась» челюсть.
—Да кто вы?!
—Ну, Виконт. Довольны? Совет на халяву, за спасибо.
Решив, что назойливая личность не отстанет, Серебряков сказал с какою-то иронией:
—Ну, давайте ваш совет.
—Завтра не ездите на мебельный комбинат ночью, когда вас вызовут, попросите Шипова заменить вас.
—Откуда…— начал было Виталий, но осекся, когда, перебив его, трубка сказала:
—Не делайте такое лицо, я вам дело говорю. Вам сильно не поздоровится, ежели ослушаетесь.
Вовлекаемый в какой-то ненормальный разговор, Серебряков спросил:
—Вообще, откуда вы меня знаете?
—Я много чего знаю. Так же знаю, что интерес ваш не позволит вам последовать моему совету.— В трубке чихнули.— Прошу прощения. Погода, знаете ли.
—Да?— иронично спросил Виталий, не обращая внимания не последнюю реплику Виконта.— И почему же?
—Холодно, ведь, на улице. Уж с этим вы должны согласиться.
—Мне плевать на погоду,— раздраженно сказал Серебряков.— О каком интересе идет речь?
—Ах, это…
Трубка помолчала, и вместо того, чтобы нормально ответить, рассмеялась и заговорила стихами:
—И призраком бледным всегда за тобою
Я буду бесшумно ступать.
И стану твоим бестелесным слугою.
Меня ты не сможешь прогнать.
Она будет там.
Прекрасно понимая, о чем идет речь, Виталий, бледнея, проговорил не своим голосом:
—Вы не можете знать об этом.
Трубка усмехнулась и заговорщицки прошептала:
—Уверяю вас,— не только могу, но и знаю. Если б вы знали, насколько близки к истине. Кстати, всё, что вас интересует о ней, (я имею в виду ту, коей посвящены сии правдивые строки), вы можете узнать, хотя я сильно сомневаюсь, что вы ее хоть сколько-нибудь интересуете.
—Вы, что же, сам дьявол—Не совсем. Всё есть нечто, что заставит вас поверить мне полностью.
—И что же это?— Виталий не мог пока во многом разобраться, но был уверен, что говорит с весьма посвященным человеком.
—Ваша клятва.
—Какая?
—«Я навеки встаю под бесчисленные стяги вечного…»,— трубка не договорила; заговорил Серебряков:
—Я понял.
—Ну и чудненько,— облегченно сказала трубка.— Теперь прошу извинить меня, мне хочется кушать. Good night.
Пошли гудки отбоя, и Виталий положил трубку на рычаг.
Мозг его принялся за обработку только что полученной информации. Серебряков искал логическое объяснение этому разговору и никак не мог его найти. Вместо этого что-то случилось с его организмом: кровь застучала в висках, по телу то и дело пробегал озноб. Виталия заколотило, словно в лихорадке. В голове загудел колокол, и где-то вдалеке послышался голос, шепчущий страшные слова:«Я навеки встаю под бесчисленные стяги вечного, несокрушимого зла».
Виталий на ватных ногах прошел в зал и повалился в кресло. На лбу выступила испарина. И резкая боль в затылке заставила Серебрякова сжать голову так, что казалось,— та тут же расколется. В глазах помутилось, показались красные кольца.
И неожиданно всё пропало; боль в голове, лихорадка. Вместо этого наступила слабость. Ощущение коей можно было сравнить с тем, когда с плеч сняли тяжеленный груз. Виталий откинулся в кресле и закрыл глаза. Появилась такая легкость, что казалось— немного усилий и— взлетишь.
Ничего не хотелось делать, только спать, провалиться в сон и не думать ни о чем.