Видимо Леонард пребывал в дурном расположении духа. Он постоянно теребил рукою хрустальную ножку фужера, пил вино, поминутно затягивался сигарой, щипал жареное мясо, ел, снова пил. Наконец граф откинулся в кресле, закрыл глаза. И тень страдания набежала на его прекрасное лицо. Печать невыносимой скорби легла на чело Леонарда.
С Козловым тоже произошла перемена. Всегда поганое лицо вдруг приняло выражение сострадания. Ипполит Ипатьевич сильно переживал за господина. Однако, спустя некоторое время, он видимо решил, что не стоит так сильно отчаиваться, и сказал, обращаясь к графу:
—Сир, не переживайте так, всё утрясется.
—Да, Ипполит,— ответил на это Леонард,— пожалуй, ты прав. У меня такое же чувство. Но то, что случится, хотя и будет к лучшему, всё же печально.
—Да, я знаю. Мы стоим на зыбкой почве, монсеньор,— сказал Ипполит.— Может наступить момент, когда ваше вмешательство будет просто необходимо.— Козлов почесал свою невозможную бороду. Вздохнул шумно и проговорил: —Виконт что-то задерживается, пора бы уж ему появиться.
—Ничего, всё идет по плану,— успокоил проснувшийся вдруг Цезарь.— Де ла Вурд никогда не делает ошибок.
Тут послышался тихий свист, исходящий из трельяжа, и прямо из зеркала вышел Виконт, принесший с собой столь знакомый Козлову и Вельде ни с чем не сравнимый дух свежей крови.
—Естественно, я не делаю ошибок. Но кое-кто уже вмешался в процесс и изменил ход времени. Всё неопределенно теперь, всё зыбко, как на болоте.
Де ла Вурд предстал перед графом в перепачканном кровью медицинском халате с бумагами в руках.
—Черт возьми!— воскликнул Козлов,— в каком ты виде!
—Ноблесс оближ,— ответил Виконт,— устроил одно дельце. Вот, полюбуйся.— И кинул на стол бумаги перед Козловым.— Хотя Островский и не был глупцом, предрассудки мешали ему думать.
—Всё, надеюсь, прошло гладко?— заговорил Леонард.
—Точно так, монсеньор, без сучка, без задоринки. Несчастный случай и один обморок налицо. Справедливость восторжествовала.— Виконт посмотрел на свое одеяние и спохватился: —Ох, извините, господин, я сейчас переоденусь. Одну минутку.— И пропал.
Козлов взял бумаги, полистал, потом поднял голову и, взглянув на Леонарда, произнес:
—Кровь собаки! Какая неточность!
Потом криво усмехнулся и добавил:
—Интересно, к какой породе он отнес бы Вельду?
—Сир,— послышался голос де ла Вурда, и тот соткался из воздуха,— пора нам вмешаться. Кобальт зря времени не теряет. Он спутал все наши планы, изменил всё.
Теперь халата на рыжем не оказалось, а одет он был в черный костюм и белую, как снег, сорочку.
—Проклятый Осиел!— раздраженно сказал Леонард.— Проклятая война! Кто же мог предполагать, что мой сын, мой единственный сын предаст меня и встанет на сторону Пустоты?
—Сир,— сказал Козлов,— поручите это мне и я расправлюсь с Кобальтом.
—Никто,— Леонард отпил из фужера,— не сможет этого сделать, кроме меня.
—Надобно как-то остановить его. Сейчас он встречается с Серебряковым.— Виконт достал из кармана портсигар и закурил.
—Иди ты,— Леонард обратился к де ла Вурду,— помешай ему, сделай так, чтобы встреча не состоялась.
—Да, сир,— ответил Виконт.
—Запомни: Серебряков— избранный. Никоим образом он не должен встретиться с Кобальтом. Иначе нам придется убраться ко всем чертям до следующего тысячелетия. Я не имею такого желания.— Граф пригубил из фужера.— Хотя у меня нет намерения вмешаться, существует такое понятие, как крайняя необходимость. Надеюсь, ты обойдешься без моей помощи.
—Постараюсь, сир.— Виконт пропал.
—Но, господин,— сказал Козлов,— Кобальт уже нарушил баланс, внес элемент хаоса. Поэтому долг наш— восстановить должное положение вещей. Живой Кобальт— это очень опасная игрушка провидения.
—Да, Ипполит, ты повторяешь в точности мои мысли,— сказал Леонард и закурил,— похоже, что мне нельзя оставаться в стороне. Однако должное положение вещей восстановить не удастся. В самое ближайшее время этот мир ожидает нестабильность. Пространство искривлено, хаос прогрессирует.
—Вы совершенно правы, сир,— внес в разговор свою лепту Цезарь. Он перелетел с канделябра на стол и стал лакомиться из вазы шоколадам с коньячной начинкой.
—И моя ли то вина, если это действительно так?— говорил Леонард и клубы дыма, вырываясь изо рта, поднимались к потолку и там исчезали.
Вошла бледная девица.
—Сир,— сказала она,— можно мне отлучиться? У меня свидание.
—Можешь идти,— сказал граф,— на остаток ночи для тебя у меня поручений нет. Но будь осторожна.
—Да, сир.— Вельда пропала.
А попугай, наевшись шоколада, перелетел вновь на канделябр и сказал оттуда:
—Ну вот, скоро напишут еще об одной жертве безумной маркизы.
—Безумен тот, кто навлекает на себя ее немилость,— жуя виноград, говорил Козлов.— Знавал я этого парня. Он немного повздорил с другим из-за девушки. Соперник лишился почки, едва остался жив. А этот паразит даже не покаялся в содеянном.
—Да-с, исключительная мразь!— подытожил попугай.— У Вельды есть некоторый вкус. И что она в таких скотах находит? Кровь у них вкуснее, что ли?
Виталий шел по тротуару мимо магазинов. Мысли его были в полном беспорядке. Он понимал, что всё происходящее реально, как снег, лежащий на клумбах. И, тем не менее, всё это отдавало какой-то чертовщиной мистикой и уж никак не вязалось с его представлениями о мире.