—Нет, нет, не полетела бы. Всё изначально предопределено. Наша же с тобой встреча— тем более. А то, что ты стал мне сыном— уже мое желание. Я скоро оставлю этот мир, и ты здесь заменишь меня.
Виталий испугался:
—Отец, неужели вы оставите меня? Я останусь один? Как же так!
Леонард отпил из фужера вина и ответил:
—Нет, один ты уже не останешься. У тебя есть Наташа. Она тебя не оставит. Еще у тебя есть наследство. Не забывай, что ты Избранный. Ты наделен нечеловеческой силой. И я, твой отец, всегда буду помнить о тебе, как и ты— обо мне. Ты не один— истина всегда с тобой.
Виталий чуть ли не плакал от нахлынувших чувств. Он был одарен любовью одного из самых могущественных и самого презираемого миром существа. Сатана не был тем чудовищем, коим его изображала церковь. Так называемый «лукавый» имел великолепную внешность. И, что бы там ни говорили, Дьявола не радовали страдания окружающего мира,— наоборот,— он, как мог, старался избавить мир от них. И он не молился, прося Бога о чем-либо. Сатана избавлял мир от скверны, заставляя страдать тех, кто заслужил страдания. Тех, кто причиняют страдания созданиям менее сильным и обойденным провидением. Дьявол пытался играть роль судьи, понимая, что мольбы обездоленных и обделенных судьбой доходят до Бога не чаще, чем тот посылает своего сына на землю. Ведь Бог не способен на возмездие; представляя собой совокупность прекрасного и чистого, он способен только на любовь.
—И, вот еще что,— добавил Леонард,— запомни: не нужно страшиться истины, ибо только истина есть путь вверх.
—Я понял, отец. Мне придется сказать всё. Я не должен ей лгать.
—Расскажи. Но ты, собственно, не лгал, ты просто промолчал. Расскажи,— Леонард встал, потянулся к бутылке, налил себе полфужера.— Она поймет, я уверен. Правда, хочу тебе сделать одно замечание: ты слишком осторожен в амурных делах. Смелость ценится женским контингентом весьма высоко. Хотя и флегматичность не менее ценима. Парадокс!
Виталий тоже поднялся.
—Постараюсь, отец, немного измениться. Тогда я пошел.
—Смотри— не переусердствуй.— С улыбкой произнес Леонард.— Иди. Если ты мне понадобишься, я позову. А пока иди, встречай свою девушку. Она направляется к тебе.
Виталий остолбенел.
—Право же, я никак не могу привыкнуть к вашему всеведению.
Леонард усмехнулся, отхлебнул вина и сказал:
—Ну, я отвечу строкой из «Фауста»: «Я знаю многое, хоть не всеведущ я». И не только я не всеведущ, а сам Создатель не знает всего, ибо отпрыски его— суть создания свободные; кто знает, что им в данный момент может взбрести в голову?
—Вот уж этого-то я не знал,— сообщил Серебряков.— Всего хорошего, отец.
—До свидания. Вельда проводит тебя.
В прихожей появилась из воздуха Вельда. Она уже держала куртку Виталия. Серебряков оделся и, выйдя на улицу, взял курс в сторону метро «Гагаринская».
Наташа вышла из метро, быстрым шагом направилась в сторону улицы Мяги. Виталий шел поодаль от нее, не решаясь подойти. Он не знал, чем объяснить свое здесь присутствие. «Что же, в самом деле?— мысленно воскликнул он.— Мало ли что я могу тут делать?». Он подошел поближе и негромко позвал:
—Наташа.
Девушка обернулась. Неподдельная радость отразилась на ее лице.
—Приветик,— сказала она,— ты как здесь оказался?
—Ну,— начал Серебряков и взял руку девушки,— я вообще-то знал, что ты идешь ко мне.
—Знал? Как ты мог знать?
Они шли, держась за руки.
—Мне отец сказал.
Наташа остановилась.
—Подожди,— произнесла она, всматриваясь в глаза Серебрякова.— Твой отец погиб несколько лет назад?
—Ну да, конечно. Но… Пошли ко мне, я всё объясню.
—А сейчас не можешь?
—Холодно, да и народу полно. Идем.
И они направились вверх по улице.
Пока они шли, Виталия обуревали разные мысли. Хорошие и плохие. То он считал себя самым счастливым человеком на свете, то боялся, что из-за своего дара он может потерять Наташу. «А если она меня бросит?— думал он.— Если испугается меня? За каким дьяволом тогда, спрашивается, мне нужен этот свет? Она единственная приняла меня таким, каков я есть… Хотя нет, пока не приняла». Такие вот безрадостные мысли мучили героя. Пока он думал, по рассеянности или еще по каким-либо причинам выпустил руку девушки из своей. Наташа и впрямь испугалась. Щеки, которые всегда покрывал яркий румянец, побледнели. Виталий не заметил ничего, ибо был занят мыслями о том, как он преподнесет девушке шокирующую новость. Потом она сама взяла Виталия за руку, но и этого он не заметил, что испугало его любимую еще больше, и остаток пути прошел в молчании; каждый думал о своем.
«Всё, что угодно!— мысленно воскликнула девушка,— делать всё, что угодно, но не дать ему меня оставить!»
Если б хоть один из них попытался рассказать другому о своих опасениях, дело бы сразу же и разрешилось. Но влюбленные таковы; они боятся, что может произойти самое худшее, предпочитая жить в неведении, нежели узнать правду.
—Проходи,— сказал Виталий, приглашая подругу. Он захлопнул за нею дверь, помог снять куртку. Когда он собирался что-то сказать, Наташа притянула его за отвороты пиджака и поцеловала. Он обнял ее, но потом отстранил со словами:
—Подожди. Может после того, что сейчас услышишь, ты не захочешь даже и думать обо мне.
Наташа уставилась на него, явно шокированная.
—Ты преступил закон?
Виталий усмехнулся: