Глава 34
Через неделю Одри снова увиделась с Вайолет. Подруга была чем-то очень встревожена. Ви сказала Одри, что английские летчики теперь по ночам бомбят территорию Германии. Она места себе не находила — Джеймс участвовал в боевых ночных полетах, на его счету было много пораженных целей. Вайолет боялась за него. Одри пыталась, как могла, утешить подругу, буквально таявшую на глазах. Вайолет привыкла к легкой, беззаботной жизни, а теперь ей неожиданно пришлось сражаться с обрушившимся на нее страхом, бороться с суровыми испытаниями, не имея при этом надежды на их скорый конец. Она ничем не могла помочь Джеймсу, оставалось только молиться за него, уповая на Господа, и безысходность сжигала ее.
— Все закончится хорошо, Ви, — заверяла Одри подругу, втайне надеясь, что так оно и будет: Джеймс должен уцелеть.
— Он там лучший летчик, — сказала Ви. Одри увидела ее глаза, полные слез. На этот раз в поддержке и утешении со стороны Одри нуждалась Ви. — Я не смогу жить без него. Од!
Одри обняла Ви, и они долго так сидели, утешая друг друга.
Вайолет наконец улыбнулась:
— А ты-то как себя чувствуешь?
— Все в порядке.
Она жила ожиданием ребенка и встречи с Чарли, когда тот наконец узнает от нее обо всем. Она все время испытывала усталость — то ли от беременности, то ли от недосыпания. Каждую ночь приходилось спускаться в бомбоубежище, бомбы падали совсем близко. В их районе было разрушено несколько зданий.
Люди не знали покоя, но Одри страдала от бомбежек больше других, у нее под глазами залегли темные круги.
— Ты плохо выглядишь, — сказала ей как-то Вайолет, глядя на бледное, усталое лицо подруги. — Ты спишь днем?
— Когда как.
Молли была непоседливой девочкой, к тому же Одри много времени проводила в своей лаборатории, куда не проникал солнечный свет.
В ту ночь бомбежка была особенно интенсивной и продолжительной. Они просидели в убежище до рассвета. На следующий день Вайолет пришла к Одри домой и сказала:
— Надо увезти отсюда детей, Од!
Им не у кого было спросить совета, они все решали сами — Думаешь, будет еще хуже?
— Не знаю, что будет. — Ей было страшно произносить эти слова, но она неотступно думала об этом. — Знаю одно — мы никогда не простим себе, если с детьми что-нибудь случится.
— Ты права, — ответила Одри. — И это надо сделать не откладывая.
— Я позвоню свекру. В субботу отвезем детей к нему. Ты согласна?
В субботу они приехали к лорду Готорну в его поместье Тишина и покой, разлитые вокруг, вселили в подруг уверенность, что они поступили правильно, привезя сюда детей. Здесь они в безопасности, им будет хорошо. Одри вздохнула с облегчением. На обратном пути она сообщила Вайолет, что в ноябре приедет сюда надолго ей трудно будет в Лондоне осенью, она не сможет бегать по ночам в бомбоубежище. Вайолет согласилась с ней.
— А почему бы тебе не перебраться сюда раньше?
— Посмотрим…
Было решено, что они приедут к детям через две недели на несколько дней. Слава Богу, им теперь не придется дрожать за ребят во время бомбежек в Лондоне.
Неожиданно спустила шина у колеса, и им пришлось менять камеру. Ви запретила Одри помогать ей, боясь за подругу, поэтому они снова тронулись в путь лишь через несколько часов Не успели они подъехать к Лондону, как началась бомбежка, они выскочили из машины и бросились в ближайшее бомбоубежище. Казалось, бомбы падали под самым носом, когда они перебегали улицу; возле них рухнула загоревшаяся балка, и они услышали чьи-то стоны. Ночь была ужасной. Только ближе к полуночи женщины смогли выбраться из убежища и поехать домой.
Они старались объезжать груды мусора, досок и стекла, чтобы снова не проколоть камеру. Одри была совсем измочалена, когда наконец ей удалось добраться до дома, но через полчаса снова завыли сирены, и она побежала в убежище. Стала искать Ви, долго не могла ее найти. Только к четырем утра она разглядела се в дальнем углу. Та забилась туда (на ней был старый плащ Джеймса — первое, что попалось под руку, когда она выбегала из дому, его шарфом она замотала себе голову) и заснула. Одри тихонько села возле нее. Внезапно спину ей пронзила резкая боль, напугавшая ее. Возможно, это оттого, что ей все-таки пришлось помочь Ви менять колесо. Приступ повторился, а когда с рассветом они вышли из убежища, начали болеть ноги.
— У меня что-то неладно со спиной. — Одри чувствовала себя совершенно разбитой, еле передвигала ноги. Подруга, нахмурившись, наблюдала за ней.
— Когда это у тебя началось?
— Не знаю. На обратном пути, когда мне пришлось бегать из одного убежища в другое, просто я устала. — Одри выглядела ужасно, но Вайолет не хотела пугать ее.
— Давай-ка зайдем ко мне, напою тебя чаем.
Одри улыбнулась: типично английское решение всех проблем.
Непрекращавшаяся ночная бомбежка заканчивалась чашкой чая, но она слишком вымоталась, чтобы тащиться домой, еле доползла до дома Вайолет и рухнула в кресло.
— Как спина? — спросила Вайолет, принеся ей чашку горячего чая и сухарики.
— Все в порядке. — Но Одри обманывала себя. Спина по-прежнему ныла, внизу живота покалывало.
— Тебе необходимо показаться врачу. Когда тебе идти к нему?
— Он ждет меня на следующей неделе. — У нее была трехмесячная беременность. Живот начал округляться, и юбки уже не застегивались. — Ничего страшного. Честное слово.
— Ты уверена?
Но когда Одри направилась в ванную комнату принять душ, то обнаружила на белье пятно крови. Они позвонили доктору, и тот сказал, что Одри следует немедленно доставить в больницу.
Вайолет отвезла ее, доктор остался недоволен осмотром. Одри была смертельно бледна. Она рассказала ему о болях в спине.
— Вам необходимо лежать. Сейчас я вас отпущу домой, укладывайтесь в постель и лежите, ноги держите повыше. Разумеется, во время воздушной тревоги придется вставать.
Одри поехала к Вайолет, оставаться дома одной ей не хотелось, и они принялись гадать, что же с ней произошло. Кровотечение не прекращалось, хотя Одри не вставала с постели. Ночью оно усилилось. Одри молилась, чтобы не началась воздушная тревога, когда же сирена все-таки завыла, она со слезами принялась умолять Вайолет разрешить ей остаться.
Но Вайолет подняла ее, накинула на нее поверх халата свою шубу. Люди теперь, услышав сирену, выбегали из домов полураздетые, в домашней одежде. Подруги поспешили в убежище, Ви заботливо хлопотала возле Одри, как родная мать, но, когда они вернулись домой, кровотечение усилилось. На третий день у Одри начались сильные боли. Она проснулась от них в конце дня и застонала.
— В чем дело? — спросила подбежавшая к ней Вайолет.
— Не знаю… У меня… — г Одри не могла говорить от невыносимой боли, вцепилась в простыню, стараясь перевести дыхание. — Ви, вызови доктора, Вайолет побежала к телефону, доктор велел немедленно привезти Одри в больницу. Ви позвала дворецкого, тот помог отнести Одри в машину. Когда доктор осматривал Одри, Вайолет стояла рядом. Одри уже не могла сдерживать себя, она кричала от боли.
— Она не сохранит ребенка, леди Готорн. У нее выкидыш, — сказал доктор.
— Вы не можете облегчить ей страдания?
— Боюсь, что нет. Но это продлится недолго.
Еще пять часов длилась нечеловеческая боль. Когда все было кончено, Одри начала безутешно рыдать. Вайолет два дня не отходила от ее постели. Потом у Одри началась лихорадка, боли продолжали мучить ее. Лишь через несколько дней, глядя погасшими глазами на Вайолет, она сказала:
— Спасибо, Ви… Без тебя я бы не выжила…
— Ты держалась молодцом… Мужества тебе не занимать. — Вайолет сжала руки Одри. — Мне так жаль… Я знаю, как ты ждала этого ребенка.
Одри молча отвернулась, она была словно неживая. В ней и в самом деле все умерло. Вайолет никогда раньше не оказывалась в такой трудной ситуации. Что она скажет Чарльзу, если Одри не выживет?! Когда операция закончилась, Ви безмолвно молилась о том, чтобы Одри выкарабкалась. И вот сейчас, когда все осталось позади, Одри была бесконечно благодарна ей. Но какими словами Вайолет могла ее утешить? Ей теперь так тяжело.