Джеймс-старший, как и прежде, поражал всех своей жизнерадостностью. Ви тоже стала прежней, лишь в глубине ее глаз еще не растаяла боль: не так-то просто вмиг отрешиться от всего, что она пережила, когда все считали, что ее муж погиб. Она слушала его рассказы о том, как он пробирался по оккупированной Франции и как лишился руки. Восемнадцать дней он провалялся без сознания в каком-то амбаре, и если бы не французская семья, спасшая ему жизнь… От одной этой мысли мороз пробегал у Ви по коже. Зато теперь все хорошо.
В апреле Чарли сообщил, что Роммель, побитый и больной, вернулся в Германию. Одри сразу вспомнила, как они брали у него интервью, и загрустила. Еще сильнее сказалось одиночество, когда в мае супруги Готорны переселились в лондонский дом. Джеймс почти все время проводил на службе, а Ви не хотела расставаться с ним даже на день. Чарльз обещал приехать на первый день рождения Эдварда, но потом прислал телеграмму:
СЕЙЧАС НЕ ПОЛУЧИТСЯ ТЧК ВОЗМОЖНО БЛИЖАЙШЕМ БУДУЩЕМ ТЧК ДЕРЖИСЬ ТЧК ЛЮБЛЮ ТЧК ЧАРЛИ.
Одри устала держаться. Она уже отняла от груди ребенка и вновь вернулась к своим занятиям фотографией. Временами ей казалось, что все прекрасно обошлись бы и без нее. Молли, Александра и Джеймс подрастают, у них полно друзей, Эдварду так же хорошо с няней и лордом Готорном, как с ней. Она так прямо и сказала Ви и Джеймсу однажды вечером, когда ужинала с ними в Лондоне.
— У меня такое чувство. Од, что ты что-то замышляешь, — заметил Джеймс, словно прочитав ее тайные мысли. — Я ошибаюсь?
— Да; пожалуй.. — — Она растерянно посмотрела на друзей и умолкла.
Но на следующий день Одри пошла в министерство внутренних дел и предложила свои услуги, уламывать никого не пришлось Она хорошо поработала полтора года назад в Северной Африке, конечно же, и теперь для нее найдется работа. Ей обещали позвонить через несколько дней, и в ожидании звонка она осталась у Ви и Джеймса. После звонка из министерства она чуть не запрыгала от радости. В поезде, на котором она возвращалась в дом лорда Готорна, ее опять начали мучить сомнения.
Ребенку она очень нужна, и Молли тоже… но без Чарли жизнь все равно не в радость. Дети устроены, сыты, а она в любой момент может вернуться. Войдя в дом, Одри увидела, как Эдвард весело гукает на руках лорда Готорна, а Молли сражается на ковре с Джеймсом. Все повернулись к ней, и она одарила каждого улыбкой, думая о том, как ей объяснить все Молли.
Укладывая девочку спать, Одри присела на краешек кровати и принялась гладить черные шелковистые волосы, напоминавшие ей о Лин Вей. Наконец, собравшись с духом, объявила Молли, что опять хочет уехать.
— Я постараюсь вернуться побыстрей, моя девочка.
— Папу опять ранили?
— Нет, он здоров. Но я думаю, мне надо быть с ним, потому что ему там очень одиноко.
Дурацкая непоседливость опять гонит ее на край света, как гнала ее отца, как когда-нибудь погонит Эдварда, и он тоже будет недоумевать, откуда это в нем.
— Надо ехать и остаться хочется. Знаешь, иногда так трудно сделать выбор.
Девятилетняя Молли понимающе кивнула. Вон мама Александры и Джеймса тоже уехала, хотя и недалеко.
Ничего, они как-нибудь перетерпят, втроем не так скучно, да и дедушка (Молли тоже называла лорда Кларка дедушкой) с ними.
— Ты будешь мне писать?
У Одри защемило сердце. Еще тяжелее стало на следующий день, когда она увидела, что ее сын впервые самостоятельно пошел ножками. Ну как тут оторваться?..
Вечером она потягивала портвейн, сидя с лордом Готорном у камина, и душу ее раздирали сомнения. Конечно, она будет очень скучать по ним, как теперь скучает по Чарли — Поезжай, Одри, — сказал лорд Готорн. — Если тянет — поезжай.
Он немного напоминал ей собственного деда, хотя ужиться с ним было гораздо легче. Но дед был так же мудр, и сердце у него было, в общем, доброе.
— Не знаю, что делать. И здесь хочу быть, и там, с Чарли.
— Я позабочусь о ребятах.
— Я знаю, сэр, иначе и думать бы не посмела Спасибо вам.
Она попросила не провожать ее на вокзал. Крепко прижала к себе маленького Эдварда, потом передала его лорду Готорну, крепко стиснула в объятиях Молли. Выглянув из машины, она увидела, что Молли носится по лужайке за Джеймсом, ее черные волосы развеваются на ветру, а маленький Эдвард неуклюже ковыляет за ними, издает какие-то звуки, смеется и через каждые два шага падает. Ребята помахали ей и вернулись к своим играм. Одри с облегчением подумала, что поступила правильно — здесь и без нее все будет в полном порядке.
Глава 45
Перед отъездом Одри всего на минуту забежала к Вайолет.
У нее оставалось мало времени до самолета, и Ви вызвалась подбросить ее на аэродром. Они простились у выхода на поле.
— Береги себя, Од. Возвращайся поскорей.
— Мы оба вернемся. А ты береги себя и Джеймса. — Одри почувствовала себя предательницей, но ничто уже не могло ее удержать.
— Ты замечательная. Од. Я тобой восхищаюсь.
— Мной?! — смутилась Одри. — С чего бы это?
— У тебя хватает мужества бросить все, чтобы быть рядом с ним. И ты совершенно права. О детях не беспокойся.
Одри благодарно обняла подругу и долго махала вслед машине. Затем предъявила документы и поднялась в самолет. Уже в воздухе она стала вспоминать свое первое путешествие к Чарли в Каир, куда тоже явилась без предупреждения.
Полет был долгим, мучительным, самолет швыряло в воздушные ямы. Одри стискивала зубы, стараясь не поддаваться страху. Все ее мысли были о муже, которого она не видела уже почти год. Как-то он встретит ее? Вдруг теперь, когда они женаты и у них маленький сын, Чарли не одобрит ее поступка?
Крепко прижимая к себе фотокамеру, она спустилась по трапу и села в джип, точь-в-точь как тогда, в Каире. Правда, атмосфера тут совсем иная. Касабланка напомнила ей Стамбул с его мечетями, базарами, грязью и вонью. По дороге она несколько раз просила шофера остановиться и фотографировала все, что показалось ей интересным. Да, здесь она в своей стихии, и даже резкие запахи не действуют на нервы.
Перед отелем она огляделась, не спеша вошла и справилась о Чарли. Человек ответил ей по-французски:
— Oui, mademoiselle, il est la, dans Ie bar.
Она улыбнулась. Как всегда, в баре, на рабочем месте репортера. Она вошла в прокуренное помещение, вспоминая десятки других мест, где встречалась с Чарли. Венеция… Стамбул…
Шанхай и Пекин… Харбин… Сан-Франциско… Антиб… Каир… Лондон… Они исколесили весь мир, можно сказать, обняли его, держась за руки. И теперь, стоя за спиной Чарли, она легонько щелкнула его по шее.
— Еще виски? Я угощаю.
Он дернулся, раздраженно обернулся, и у него отвисла челюсть.
— Черт возьми! Ты как здесь очутилась? — Нет, он не сердится. Глаза сияют и неотрывно глядят на ее губы. Конечно, он никогда бы сам не осмелился просить ее оставить детей на попечение Готорнов и приехать к нему, но он скучал по ней и всем сердцем рад их встрече — это очевидно.
— Да вот, решила проверить, чем ты тут занимаешься и отчего тебя домой не затянешь.
Он усмехнулся:
— Ну как там? Все спокойно?
Она кивнула, а он подозвал официанта и заказал бутылку шампанского.
— Там все в порядке, все тебя любят и скучают.
Официант разлил шампанское в бокалы, и тут Чарли не утерпел, перегнулся через столик и поцеловал ее со всей страстью, накопившейся за год.
Потом улыбнулся и поднял бокал.
— За нашу любовь, которая снова привела тебя ко мне! Так было, и, надеюсь, так будет всегда…
Она тоже подняла бокал.
— За нас, Чарли.
— За нас.
Глаза его лучились счастьем, он нежно притянул ее к себе, и, переполненные любовью друг к другу, они слились в сладостном поцелуе.