Закончилось тем, что Джорди поставил вопрос ребром:
– Уберите свою проклятую ванну или на кухню, или в судомойню, или ваши слуги поднимут бунт.
Приведенный в замешательство этой угрозой, Роб согласился, чтобы его ванну перенесли в судомойню. По крайней мере, он теперь может принимать ванну в полном уединении, раздраженно думал Роб, пытаясь отыскать мыло в полумраке. В комнатке было крошечное окно.
Во второй половине дня, освежившись, он ходил по лондонским книжным лавкам. Как солидный покупатель, он торговался и спорил с книгопродавцами из-за каждой старой, редкой, необычной книги, но никогда ничего не покупал. Он быстро понял, что ему следовало более тщательно подготовиться к своему визиту к Хэтчарду. Даже принимая во внимание, что книготорговцу тоже нужно заработать, он мог получить более трехсот фунтов за те книги, которые продал.
Наконец, он взял одиннадцать книг, самых лучших из своей коллекции, и отправился к Хэтчарду. Пытливо глядя на управляющего, он потребовал за свои книги семьсот фунтов.
Управляющий поднял брови и указал на небольшое пятнышко на кожаном переплете одной из книг. Он назвал свою цену: триста фунтов.
Роб в свою очередь поднял брови и указал на название:
«Des Erasmi Roterod».
– И? – спросил управляющий.
– Посмотрите внизу, – предложил Роб.
Внизу, на искусно тисненом переплете, стояли слова: «IO GROLIERII ET AMICORUM».
– Гролье, – радостно сообщил Роб. – Жан Гролье. Я вам не поверю, если вы скажете, что это не самая ценная книга, которую вам когда-либо предлагали. А посмотрите на это – «Путешествие пилигрима», первое издание! Я вижу, мне нужно найти другого книгопродавца.
Роб собрал свои книги и направился было к выходу. Управляющий попросил его вернуться.
После довольно жаркого спора, во время которого Роб наотрез отказался снизить цену, он получил семьсот фунтов. Исследование книжного рынка не пропало даром.
Оставшиеся в его библиотеке книги, как он понимал, не представляли никакой ценности и предназначались лишь для того, чтобы полки не пустовали. Похоже, источник его доходов иссяк.
Но в его сейфе лежала тысяча фунтов, поэтому он какое-то время мог жить спокойно. Но вскоре ему придется запустить руку в сейф. Тс деньги, которые у него были до продажи книг, на исходе.
Том Хейзлтон появился у него вечером того дня, когда Роб последний раз побывал у Хэтчарда, поздравил Берлингема с вновь приобретенным состоянием и помог ему осушить графин бренди. Хейзлтон узнал, что Уинтерфилд уехал навестить заболевшего родственника, поэтому Том не смог выяснить, замышляет ли тот что-нибудь против графа Берлингема. Он пообещал, что попробует что-нибудь разузнать, как только появится Уинтерфилд.
Роб рассказал Тому о холодном приеме, которого его удостоили леди Фортескью на балу у Доналдсонов. Тома там не было.
Чем больше Роб об этом думал, тем больше мучился.
– Ну и что, – невозмутимо сказал Том. – Кругом полно барышень.
– Я тоже себе это говорю, – признался Роб, – но я хочу знать почему. Это не из-за «Олмека». Они об этом знали, и леди Элизабет, по крайней мере, заверила меня, что не верит в то, что обо мне рассказывают. Более того, она предложила сама выведать у этого подонка Пертуи, не принимал ли он в этом участия! Вместо этого она танцует с Пертуи на балу, а мне дает отставку. – Роб нахмурился и снова наполнил свой бокал.
– Возможно, она все еще пытается завоевать доверие твоего кузена и не решается ему сказать, что вы с ней… скажем… друзья, – предположил Том. – Вы – друзья? – ухмыльнулся он.
– Понятия не имею, кто мы, – ответил Роб и снова нахмурился.
– Послушай, олух царя небесного! С каких это пор ты стал таким неуверенным? Ты что, так и собираешься здесь сидеть и запивать бренди свое горе, и плакать оттого, что прекрасная дама потеряла к тебе всякий интерес? Господи, Роб, я тебя не узнаю. Я не верю своим глазам. Ты должен решить, нужна она тебе или нет.
– Знаешь, Том, она мне нравится, – задумчиво пробор мотал Роб. – Уж если мне суждены брачные узы, то – она не хуже любой другой, не говоря уже об очень симпатичном приданом, которое можно за нее получить.
– Очень хорошо, тогда нужно что-то предпринять, – Том налил бренди в свой бокал и внимательно посмотрел на Роба. – Теперь, когда ты при деньгах, потраться на нее. Если тебе удастся ее заполучить, все это с лихвой окупится. Что напомнило мне о тех четырех фунтах, которые ты мне должен…
– Да, сэр. Сию минуту, сэр, – Роб отсчитал четыре фунта и вложил их в руку друга. – Я сделаю, как ты советуешь.
Но знаешь, я чувствую себя виноватым. Я уж боюсь, не совесть ли во мне проснулась. Мне кажется, леди Элизабет заслуживает более достойного мужа. Она придет в отчаяние, узнав, что у меня нет ни гроша, когда мы… поженимся. А мне не хочется причинять ей боль.
Том закашлялся, чтобы скрыть приступы смеха.
– Неужели передо мной граф Берлингем? Не вешай голову, друг мой. Это происходит каждый день. Будь уверен, что женщины к этому готовы. А иначе зачем бы мы стаями собирались вокруг каждой крошки, у которой богатый папочка? Такова человеческая натура. Тебе повезло, что стая леди Элизабет такая немногочисленная. А это мне еще кое о чем напомнило. Позволь мне еще раз предостеречь тебя, что у нее очень развит материнский инстинкт. К тому же она может со временем превратиться в синий чулок. Я кое-что опять вспомнил. Кто-то мне сказал, что она читает Шекспира ради удовольствия! Ну, как тебе это понравится?.. – Хейзлтон в ужасе смотрел на друга.
– Черт побери! Что еще? – Роб потер лоб. – Но мне кажется, что я смогу с этим жить. Она может читать этого своего «Короля Отелло», нет… «Короля Гамлета», или нет? Или «Лира»? Или «Ричарда»? Никак не могу запомнить. И не будет скучать, пока я буду играть в карты в «Уайтсе». Ей будет, чем заняться, пока меня не будет дома.
– Верно, – кивнул Том. – Это верно.
Роб взял деньги из сейфа и отправил Джорди с поручением купить дюжину новых галстуков. Он велел Билли вычистить до блеска коляску, а сам занялся Миртой и Боксом. Было раннее утро, слишком раннее для светского визита, но нетерпеливый, как обычно, он не мог ждать. Он решил нанести визит леди Элизабет без предупреждения. Если он отправит записку, ему могут отказать.
Он не мог себе представить, чтобы Молли была способна произнести: «Нет дома», если на самом деле Фортескью дома, но не принимают.
Как только часы пробили десять, он отправился в Найтсбридж-Терес. На нем был его лучший костюм и новый, только что купленный галстук, который оказался слишком жестким. Ссадина на лбу зажила, и он отменил утренний матч по вольной борьбе, чтобы не заработать новых. Синяк под левым глазом был загримирован одной из мазей Джорди. Тога Билли была чистой после стирки.
Резкий стук львиной головой в дверь вызвал появление Молли, которая перепугалась, как только увидела, кто стоит на пороге.
– О-о-о! Вас ждут?
– Не совсем, – ответил Роб. – Дамы дома? Надеюсь, я не очень рано.
Молли не знала, что ответить. Она минутку подумала и сказала:
– Да… то есть они не ушли, но их здесь нет. – Она с надеждой посмотрела на него, словно хотела, чтобы он разгадал загадку.
– А где же конкретно они могут быть? – поинтересовался Роб.
– Роются в саду за домом. Обе. – Молли внушительно стояла в проходе, не проявив ни малейшего желания пропустить его в дом.
– Мне можно войти? – Роб был уже готов оттолкнуть ее.
– Ваша светлость! Вы можете войти, но их там нет! Они в саду за домом! – она отступила, на лице ее было беспокойство.
– Очень хорошо. Я подожду. Пожалуйста, скажи им, что я здесь. – Роб направился в знакомую гостиную, а Молли – в сад.
Его долгое ожидание сопровождалось доносившимися издалека восклицаниями, шепотом и стонами. Настоящий переполох, – ухмыльнулся он про себя, представив, какую панику вызвал его внезапный визит. В ожидании он внимательно изучал часы, стоящие на камине. Возможно, стоят столько же, сколько все его книги вместе взятые. Почему никому из его предков не пришло в голову приобрести такие часы? Да продав их, он смог бы купить столько овса, что хватило бы на несколько лошадиных жизней. Повернув тяжелые часы на пару дюймов, Роб вытянул шею, чтобы разглядеть, есть ли сзади какая-нибудь надпись, когда услышал приятный голос, произнесший: «Доброе утро!»
Он оглянулся и увидел Бетс, которая с изумлением смотрела на него.
Приветливая улыбка Бетс превратилась в выражение отчаяния, когда она увидела, чем он занимается. Только не еще один любитель часов! Неужели это у них семейное? Она не была готова выслушивать размышления о балансире от этого человека. Она должна добиться, чтобы эти часы убрали подальше от ее глаз и от любого, кто к ним приходит. Возможно, в мамину спальню.
Увидев, какое у Бетс выражение лица, Роб пришел в полное замешательство и почувствовал, как сердце ушло в пятки. Похоже, от этого визита не стоит ждать ничего хорошего. Он сразу это понял.
– Доброе утро! – сказал он, ставя часы на место. Утратив равновесие из-за такого приема, он лихорадочно думал о том, что бы еще сказать. «Говори на нейтральные темы», – посоветовал он самому себе.
– Я восхищаюсь вашими часами, – весело сказал он. – Я, правда, уже и раньше их видел, но у меня все не было времени как следует их рассмотреть. Вы должны очень гордиться, что у вас есть такие часы.
– Угу, – буркнула Бетс.
– Простите?
– Мама ими гордится и радуется, что они у нее есть, но не я. Вы интересуетесь часами? – Глаза Бетс превратились в узкие щелочки. Она подошла поближе.
– Только для того, чтобы знать, который час. Признаюсь, я мало знаю о том, как они устроены. А вы что, интересуетесь? – Робу хотелось бы знать, отчего у леди Элизабет такое лицо. Что он на этот раз натворил?
– Нет! – страстно ответила она. Бетс немного успокоилась и сказала: – Я отношусь к часам примерно так же, как и вы. – Вдруг на ее лице появилась довольная улыбка. – Хотите чего-нибудь выпить? Чаю? Кофе?
– Неплохо бы чаю, – улыбнулся Роб.
Бетс вышла, чтобы отдать распоряжения миссис Акрайт – приходящей стряпухе, и Молли, а Роб остался один и задумался: что же было причиной такого внезапного изменения в настроении леди Элизабет. Вероятно, это имеет какое-то отношение к часам. Он повернул кресло спинкой к камину, на котором стояли часы, и сел в него. Он почувствовал себя лучше, но… появилась леди Стенбурн, раздраженная и суровая.
– Доброе утро, ваша светлость, – холодно проговорила она. – Что привело вас сюда в такой ранний час?
Ему стало понятно, что необходимо увести леди Элизабет из этого дома, из-под присмотра ее матери хоть на время. Он не стал долго раздумывать.
– Боюсь, я был к вам обеим не очень внимателен в послед нее время, – произнес Роб. – Мы не встречались с тех пор, как были на балу у Доналдсонов, и я соскучился по такой приятной компании. Сегодня утром я вдруг понял, как давно я вас не видел, и решил отправиться в Найтсбридж-Терес, и вот я здесь!
– Я вижу, – кивнула леди Стенбурн. Не заметно было, чтобы она очень обрадовалась. – Не хотите ли чаю? Или, возможно, бренди? – Роб мог поклясться, что ей стоило определенных усилий предложить ему бренди.
– Леди Элизабет пошла распорядиться насчет чая, – сказал он. – Странно, что вы с ней не столкнулись.
– О! – Ее светлость, казалось, вздохнула с облегчением оттого, что он не упомянул о бренди. – Да. – Она выглядела смущенной. – Не хотите ли присесть, милорд?
– Благодарю вас. – Роб сел на ближайший стул. Устраиваясь поудобнее, он заметил, что что-то зацепилось за панталоны. Он встал и посмотрел на сиденье. Обивка из голубого шелка во многих местах протерлась, нитки свернулись в жгутик, который и зацепился за одежду. Он быстро смахнул нитки и снова сел. Ему не хотелось смущать леди Стенбурн, которая могла и не знать, что обивка на стуле протерлась. Почему они не уволят Молли? Ведь она, или другая служанка, давно должны были сообщить об этом хозяйке, и та распорядилась бы, чтобы обивку заменили.
Роб знал, какое значение может иметь протершаяся обивка на стуле. Он-то уверен, что это всего лишь результат небрежности слуг, а ведь кто-нибудь может и подумать, что у Фортескью в карманах пусто. Он понимал, что такое впечатление для них невыгодно: если леди Элизабет надеется найти достойного жениха, ей следует демонстрировать свое состояние, чтобы ни у кого не возникало никаких сомнений. Он считал, что с него самого можно брать пример. Он всегда безупречно одет, его коляска в превосходном состоянии, его дом с улицы выглядит нарядно.
Никто не скажет, глядя на него, что он весь в долгах. И Фортескью не должны позволять никому сомневаться в их богатстве.
Он решил, что постарается намекнуть об этом леди Элизабет, если у него будет такая возможность, и постарается сделать это так, чтобы ее не обидеть.
– Ваш чай, милорд, – сказала леди Стенбурн, и он очнулся от своих мыслей.
Молли принесла чай. Леди Элизабет вскоре появилась с печеньем на блюде. Края блюда были украшены веночком из листьев, из которых выглядывали крошечные соцветия пролеска.
Робу очень понравилось. Он вспомнил, что уже видел украшенное листьями блюдо. У этой барышни есть вкус, ее артистизм пригодится, когда они поженятся и будут принимать у себя гостей. Леди Элизабет все больше ему нравилась.
– Могу я пригласить вас на прогулку, леди Элизабет? – спросил он, съев одно печенье и выпив чаю. – Моя коляска ждет нас, мы с вами уже давно не ездили кататься, – он улыбнулся своей самой обольстительной улыбкой.
– С удовольствием, – ответила Бетс, пока леди Стенбурн решительно махала руками, стараясь ее перебить.
– Но, Бетс! – вскричала она. – Ты должна помнить, что ты…
Бетс все сразу поняла. Она обещала матери, что перестанет поощрять графа. Но ей не терпелось рассказать графу о своем разговоре в Джорджем Пертуи, а для этого им не нужны свидетели, у нее не было никакого желания признаваться в этом матери, которая была очарована ненавистным мистером Пертуи.
Бетс посмотрела на графа, который молча ждал. Неужели он весь в долгах, как заявил мистер Пертуи? По нему не видно. И если уж выбирать, кому верить: графу или мистеру Пертуи, – то она выбирает графа.
– Я возьму накидку и шляпу. Я буду через минуту, – пообещала Бетс и побежала вверх по лестнице. Леди Стенбурн смотрела ей вслед, открыв рот.
– Я знаю, что в такое время не принято гулять, – обратился Роб к леди Стенбурн, – но день настолько хорош, и грешно этим не воспользоваться, – улыбнулся он. – Я верну вашу дочь к обеду. Надеюсь, вас это устраивает?
Вспомнив о гостеприимстве, леди Стенбурн постаралась успокоиться.
– Не хотите ли пообедать с нами? – спросила она.
Роб заметил, что предложение было сделано без энтузиазма, но считал, что еще один час, проведенный в обществе леди Элизабет, того стоил.
– С радостью, – сказал он.