Конечно же, раздражение уже давно захлестнуло и выплеснулось в ее обычной недовольной манере: — Не называй это «оборонительной хренью»! Считай, что это здравый смысл.
— Как угодно.
— Считай, что это причина. Или… считай, что это реакция на всю ту боль, что ты причинил нам.
— Я сказал — без разницы! Словесный понос — не иначе.
— Ты пытаешь вывести меня из себя?
— Нет. Ты сама себя накручиваешь. Впрочем, как и всегда, — ответил он. — А знаешь, почему так с тобой происходит? Потому что ты сама загоняешь себя в рамки. Ты раз за разом не можешь сдвинуться с мёртвой точки. Боишься позволить себе почувствовать что-то по-настоящему, вместо этого ты тратишь все силы, отрицая это.
Гермиона медленно накрыла ладонями колени — жест, который явно указывал Драко на то, как она изо всех сил старается остаться невозмутимой. Она подняла взгляд и улыбнулась ему — скорее саркастически.
— Предлагаешь обсудить эту проблему? — спросила она. — Значит, причиной, что я не могу полностью осознать каких бы то ни было чувств к тебе, заключена во мне? Потому что я мазохистка, помешанная на эмоциональных и физических самобичеваниях, так?! А может потому, что как только я начинаю разбираться в путанице своих чувств, ты в очередной раз выкидываешь что-то, типа как — отправить Гарри в больничное крыло? О, или вдруг нарисовался кризис веры и решила, что ты просто не хочешь связываться с грязнокровкой в конце концов? А может ты начал снова дружелюбен с компашкой из Слизерина, словно ничего этого и в помине не было? — она засмеялась и хлопнула себя ладошкой по лбу. — О, спасибо тебе, Драко, огромное за то, что все прояснил для меня. Я ведь только этого и жду, чтобы мне открыли глаза, как я банально не замечаю за собой очевидного.
Драко чуть пододвинулся.
— Очень смешно! — нашелся он. — А теперь мы можем попытаться поговорить на более спокойных тонах? Ты сама сказала, что против ссоры.
— Ну конечно, это же я вечно лезу в драки сломя голову и в приступах отчаяния, так ведь? Я и только я, — еще не договорив, она поднялась, нерешительно замерев, словно не знала, в каком направлении двинуться дальше. Вместо этого, она так и продолжала стоять, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, с нетерпением глядя на Драко.
— Чего ты так агрессивно всё воспринимаешь? Я просто хотел, чтобы мы поговорили. Если нет, то ты хоть послушай.
— Ой, а как же быть, если я не в настроении, Малфой? Ты хоть можешь себе представить, что я могу быть просто не в настроении? Чтобы ты со мной говорил и излагал свои содержательные наблюдения обо мне или Гарри или Роне? Ещё бы — ты же нас так хорошо знаешь! — её кулаки сжались.
Драко должен был предугадать, что к этому идет. Даже по её позе а-ля «у Гермионы пошатнулись нервишки» можно сразу предугадать о её вспышках ярости. И, конечно же, это случится, стоит Драко только открыть рот. Но она уже была не в духе. Прямо обозлилась из-за чего-то. И наверно это должно быть вполне очевидным для Драко, учитывая обстоятельства. Но он ничего не мог с собой поделать. Потому что у него особая ставка на этот разговор. Сказать ей кое-что такое, что неотъемлемо от прошедших месяцев. И если эта упрямая девчонка позволит ему вставить хотя бы слово, это уже будет каким-никаким прогрессом.
Драко тоже поднялся на ноги, и эта знакомая разница в росте снова позволила ему взглянуть на нее сверху вниз.
— Ты сама себя слышишь? — нахмурился Драко, чуть повышая голос до ее тональности. — Для тебя так невыносимо слышать, что я многое о тебе знаю? Спорим, ты угрохала уйму времени на анализ моей сложной душевной организации и на соответствующие выводы. Ты буквально из кожи вон лезла, только чтобы раскрыть мне на это глаза, правильно, Гренйджер? Ты что, в силах понять таких, как я, которые и сами-то понять себя не в силах? Не притворяйся, будто не жаждала постоянно озвучить свои ежедневные заметки на тему моего ментально и психологического образчика.
— В общем-то, я ежедневно борюсь с желанием сказать, чтобы ты взял себя в руки!
— Что за херь? — гаркнул Драко, сужая глаза.
— У тебя есть проблемы. Есть своя история. И ты прав, это комплекс, но я нахожу в крайней степени любопытном тот факт, как человек — такой высокомерный и самонадеянный — может до такой степени заниматься самоуничижением.
Драко внутри аж передернуло. Он буквально почувствовал, как взгляд стал просто свирепым.
— Но суть в том, — продолжала она, — что я не чувствую особой жалости к тебе…
— Вот и отлично, мне твоей жалости и не нужно.
— Я испытываю разочарование по отношению к тебе. И злость. Потому что ты ведёшь себя так, словно больше ни у кого кроме тебя нет проблем.