— Отпусти меня, — всхлипнула она. — Пожалуйста. Дай мне уйти, — ее слова сливались друг с другом.
— Мне очень жаль, — выдохнул он, с усилием в голосе. — Я лишь… Я не могу больше ждать, Гермиона…
— Пожалуйста, — она снова тряхнула головой, и слезинка упала прямо на каменную плитку пола. — Я устала и… устала. Это не я. Я совсем другая. Я не хотела этого делать, Драко. Ничего из этого. Это моя вина, мне не надо было…
— Нет, — тихо возразил он уже более нежно, мягко отпуская её запястья. — Здесь нет твоей вины.
Руки Гермионы обессилено опустились. Она запрокинула голову к стене, а грудь вздымалась и опускалась от неровного дыхания. Драко наклонился к ней и взял ее лицо в ладони.
— Прошу тебя, Драко, — прошептала она дрожащим голосом.
— Я люблю тебя, Гермиона.
Ей стало трудно дышать, и Гермиона снова замотала головой.
— Нет, ты не…
Как просто. Простота, что обрушилась на него с силой товарного поезда. Отягощенный сложностями и неопределенностью вплоть до этого самого момента. Вплоть до момента, когда он полюбил ее до такой степени, что это стало чертовски очевидным, стало попросту невозможно отрицать.
Любовь была из разряда того, что он полностью не мог выразить словами. У нее просто было имя. Она была тем, чем была. Именно тем, что было между ними. И плевать он хотел, если это отличалось от того, чем должно быть, или от того, как — заверяют люди — это бывает. Просто сошлось в какой-то точке. Не принимая каких-то осознанных решений. Осознание того, что он любит Гермиону Грейнджер, было как признать тот факт, что небо в ясное зимнее утро было голубым. Словно вдруг понять какой у нее цвет глаз или то, на каком языке она говорит. Потому что так было на самом деле, витая в воздухе между ними.
— Да, люблю, — выдохнул он. — Я люблю тебя.
Глава 20
часть 6
Стук её сердца отдавался в горле. В пальцах, в щеках, в голове. Во всём теле. Вышедшее из под контроля восхитительное и одновременно внушающее ужас.
Она пыталась вникнуть в его слова. Силилась поверить, что он на самом деле произнес их. Драко Малфой. Говорит Гермионе, что любит ее.
Это было как угодно, но ненормально. Это завело все еще дальше, чем было прежде в ее понимании. Со всей очевидностью и жестокостью смотреть ситуации прямо в лицо. Теперь все было именно так. Любовь. Искажённое и извращенное чувство любви.
Именно искаженным все и стало. Искаженным, Гермиона. Помни это. Всё не то, чем кажется. Просто не могло этим быть. Потому что ты это не ты и это вовсе не то, чего ты хотела. Та девушка на полу в ванной, натворившая столько ошибок, уже никогда не поднялась. Вместо неё поднялась ты и продолжаешь совершать ошибки. Так много ошибок, что ты едва узнаешь себя.
Ты не узнаешь саму себя. И значит, ты не можешь доверять себе.
— Я должна идти.
— Что?
— Я должна идти, Драко. Я… Мне нужно идти…
— Гермиона, не надо… ты не можешь… — понимание отразилось на его лице.
Она знала, на что он пошёл. Она понимала, чего ему это стоило. И ей было так жаль. Так жаль, Драко. Она не знала, правда это или нет. Настоящим или притворством. Конечно не правда. Как она могла понять хоть что-то из этого? Всё было искорежено. Она больше не была собой.
Помни это.
— Я не могу, Драко. Мне жаль.
— Но… ты не можешь просто уйти, Гермиона. Ты не можешь… ты не можешь вот так просто уйти. Давай хотя бы поговорим.
Как ей поступить? Что поможет снова стать ближе к той девушке, какой она была прежде до всего этого скопища ошибок?
— Драко… — пробормотала она, тряхнув головой. — Я не… Прости.
Драко осторожно отстранился от нее.
— И что же ты НЕ? — спросил он, недоверчиво повернув голову в сторону.
— Я не люблю тебя, — прошептала она.
Неожиданная боль сковала всё её тело, и к этой волне боли она была не готова. Её тошнило. Она хотела убежать отсюда. Она не хотела столкнуться с ним взглядами.
На мгновение Драко перестал дышать, словно его ударили в живот: — Ты лжешь.
Её щеки были мокрыми от слёз. Она замотала головой.
— Ты лжешь, Гермиона! — настойчивее повторил Драко чуть надломленным голосом. — Я тебя хорошо знаю. В этом вся ты — ты просто отрицаешь это. Как и все остальное. Уверен, так и есть.
Она всё так же качала головой, губы сомкнуты, чтобы сдержать рвущиеся наружу всхлипы.
— Почему ты всё время должна сопротивляться? — спросил Драко, переводя дыхание. Между ними было теперь несколько шагов. На лице Драко застыло выражение полного неверия. Казалось, он задумался над чем-то. Глубоко вдохнул. Окинул комнату взглядом, словно искал какие-то нужные слова. — Я просто… хорошо, — выдохнул он, и, покачав головой, слабо улыбнулся. Отвернулся от неё и встал лицом к окну. — Я не… Я не буду торопить тебя с ответом. Я понимаю. Нужно время.