Драко рассмеялся.
— Просто охренеть, Панси. И здесь я должен сделать вид, что мне не насрать? Давай не менять темы разговора. Ты — низкая и подлая девка, которая пытается играть со мной, потому что у нее не выгорело то, что она планировала. И не делай вид, что это не так. И я обещаю тебе, если ты вынудишь меня, то я снова с радостью заставлю тебя страдать. Но на этот раз без капли вины.
— Отлично, Драко. Но я-то знаю, что видела между ней и Поттером. И к концу этой недели, я уверена, что и все увидят. И тогда твое унижение достигнет пика.
— Давай, вперед.
— Я должна была догадаться — даже если немало удивлена. Ты всегда говорил, что Поттер испытывает к ней что-то там, но я никогда не думала, что на самом деле это взаимно. Я думала, что он — всего лишь отчаявшийся щенок, сохнущий по ней.
Драко очень хотел добавить еще что-нибудь, но был слишком поглощен тем, что контролировал волны злости, прорывавшиеся через минимум его хладнокровия. Она должна перестать говорить о ней. Он должен заставить ее заткнуться.
— А потом нарисовался ты, — продолжила она. — Я всегда знала, что она шлюха.
— Заткни свою пасть, Паркинсон, — зарычал он. — Предупреждаю. Не нарывайся сама. Потому что не думаю, что меня хватит надолго.
Она хочет, чтоб ты ее ударил. Она хочет, чтоб ты сорвался. Помни об этом.
Он должен помнить об этом.
Панси в сомнении отступила на шаг.
— Я вовсе не играю, — выдохнула она дрожащим голосом. — Ты можешь думать, как тебе угодно. Но я видела, как грязнокровка поцеловала его, и с того места, где стояла я, он вовсе не выглядело платоническим.
Драко начал выходить из себя.
— И где же это место, Панси? В твоем гребаном нереальном воображении?
Панси сделала еще шаг назад: — Ты знаешь, — прошептала она, — я все еще вспоминаю о том, что ты сделал со мной. О том… том, как ты ударил меня той ночью. Я сильно приложилась головой об стену, Драко.
Дыхание моментом перехватило от такой перемены темы разговора.
— И когда я сбежала, мне стало так стыдно, — продолжала она. — Это было так глупо, честное слово.
— Что реально было глупо, Паркинсон, так это то, что я на секунду пожалел об этом, — даже если это возможно была ложь. А может Драко все еще сожалел об этом. Когда он вспоминал тот момент с Панси, острые воспоминания об отце выжигали под веками.
— Я знаю, что ты хочешь отомстить, — сказала Панси тихим голосом. — Я ждала, что что-то случится.
Так же как и Драко. Он ждал тоже. Ждал, что его терпение иссякнет. Ждал, что нарушит данное Гермионе обещание, что не тронет Панси за то, что она с ней сделала. Как если бы у Гермионы на самом деле был свой собственный план. Как если бы Драко верил в это. Он знал, что она попросту хочет уберечь его и Гарри от еще больших неприятностей.
Она прервала ход его мыслей: — Полагаю, она сказала тебе не трогать меня.
— Ты так считаешь?
— Навряд ли угроза исключения достаточный повод, чтобы остановить тебя. Тогда это может быть только она, не так ли?
— Пока действуют школьные правила, ты может и не получишь по заслугам, Панси, но через годик мы все будем далеко от этого места. И тебе стоило бы знать, что я никогда не забуду о том, что ты сделала с ней.
Она на краткий миг замялась.
— Ты же знаешь, что она слишком заморочена на морали, чтобы позволить тебе что-нибудь сделать.
— Почему-то мне кажется, что Гермиона простит меня, — хотя где-то на задворках сознания Драко промелькнуло, что в ее прощении уже и не будет необходимости. Ее может уже и вовсе не быть в его жизни, когда закончится эта ночь.
Она все еще может прогнать его.
Панси изучала его взглядом пару секунд.
— Я лучше пойду сейчас, — тихо сказала она, — а ты можешь думать, что захочешь о том, что я сказала тебе. В конечном счете, правда дойдет и до тебя. Ты всегда хорошо разбирался в ситуации. Это так, легкая заминка — не более.
Драко направлял всю силу воли на то, чтобы остаться стоять на месте. Из этого положения он не мог ее достать. И это радовало. Потому что он не мог рискнуть и потерять все из-за нее. Только не сейчас.
— Прощай, Драко.
Панси развернулась и торопливо пошла по коридору в противоположную от Драко сторону.
Еще не успокоив дыхание, он повернулся и проделал последние несколько метров коридора, завернул за угол и направился прямиком к дверям замка. Он должен оказаться снаружи. Должен вдохнуть холодного воздуха и дать ему возможность очистить себя от всех этих яростных мыслей, обуревающих его разум.