А затем где-то на задворках сознания Драко понял, что отдаляется, и руки отталкивают его, упи-раясь куда-то в грудь. Отталкивая его. Отталкивая его настойчиво.
— Чт… что? — только и смог произнести он, поднимая голову, чтобы с отчаянием взглянуть в ее красивые глаза.
— Я хочу, чтобы ты… остановился, — произнесла, почти задыхаясь. И тут же застонала, когда он ткнулся возбужденной плотью в ее бедро.
— Твою мать, Грэйнджер! — прорычал он. — Ты не можешь это всерьез!
— Я… я всерьез, Драко, — ответила она, снова упираясь в него руками. — Пожалуйста.
— Нет! — рявкнул он, игнорируя силу ее рук, которую она прикладывала, чтобы оттолкнуть его от себя, упершись ладонями в грудь, и перехватил ее запястья. — Нет! — снова прорычал он, при-жимая ей руки к ее бедрам. Его рот нашел линию, убегающую от нижней губы к подбородку, и язык скользнул вниз, оставляя один длинный след на ее коже.
Как же превосходно она стонет.
Но затем она снова обрела дар речи: — Драко, — прошептала она.
Он проигнорировал ее — пальцы сильнее перехватили ее запястья, когда его язык очертил влаж-ный контур вокруг ее уха.
— Драко, — настойчиво позвала она, задыхаясь.
Он невольно издал разочарованный стон и поднял голову, чтобы посмотреть на нее.
— Что? — процедил он сквозь стиснутые зубы.
— Мне нужно поговорить с тобой… нам нужно поговорить…
— Нет. Никаких разговоров. Я больше не веду диалогов.
— Драко. Мне нужно это сказать. Ради моего… во благо моего рассудка.
— Во благо твоего рассудка?
Она кивнула.
Драко сделал глубокий вдох, до предела наполняя свои легкие воздухом. Он едва мог себя кон-тролировать, потому что его била дрожь от сильного возбуждения.
— А позже мы поговорить можем?
— Мне нужно покончить с этим сейчас.
Драко вздохнул и прислонился своим лбом к ее: — Серьезно? — почти шепотом спросил он.
— Очень, — прошептала она в ответ.
С неохотой он разжал пальцы, сомкнутые на ее запястьях.
— Спасибо тебе, — выдохнула она, медленно выскользнув из под Драко и переместившись по-ближе к камину. Он мучительно наблюдал за тем, как она застегнула те несколько верхних пуго-виц на блузке.
Когда она с этим покончила, то руками схватилась за спинку кресла, словно пыталась придать своей позе устойчивость. Он мог слышать ее неровное дыхание.
Но едва ли мог преодолеть то расстояние, которое она оставила между ними.
— Ну же, говори, Гермиона, — нетерпеливо напомнил он.
— Мне жаль, — прошептала она. — Я просто не хотела… предпринимать что-либо, пока у меня не будет возможности сказать кое-что. Я имею в виду… мы не можем шагнуть из ТОЙ ночи в… в это вот так запросто, ты понимаешь?
Драко подавил порыв напомнить ей о том, что им от слов никогда не было никакой пользы.
— Ладно, — вместо этого произнес он.
Она глубоко вздохнула.
— Так… о той ночи, — начал она, и от усилия, с каким она вцепилась в спинку, аж побелели ногте-вые пластинки ее пальцев. — Когда ты… сказал все те вещи. И я убежала.
Драко кивнул.
— Ну, — продолжила она, — я… все переменилось, я… я думаю…
— Что все же меня любишь.
Он уловил по отзвуку, что ей перехватило дыхание.
Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но снова его закрыла. Повисла пауза. Затем она сглот-нула и: — Ладно, — произнесла она, снова глубоко вздохнул, — наверное, что-то в этом духе. В том смысле, что…
— Что-то в этом духе?
— Господи, Драко. Ты мне дашь возможность закончить? — нотки такого знакомого недовольства снова вернулись в ее голос. Драко хотел ухмыльнуться, но сосредоточенность и решимость в ее взгляде сказали ему, что лучше не стоит.
Он жестом попросил ее продолжать.
— Ты должен понять, — начала снова Гермиона, выпустив, наконец, спинку из цепкой схватки сво-их пальцев и расположив ладони поверх нее, — я пытаюсь подобрать слова, чтобы описать это. Я… я пытаюсь дать этому хоть какое-то определение.
Драко определенно мог иметь к этому отношение.
— Но я знаю, что это ЧЕМ-ТО является, — продолжила она, — и я не могу это игнорировать. Просто это… тяжело, — она опустила взгляд. — Тяжело не ассоциировать с болью.
Сердце Драко дернулось от того, как она произнесла это слово. Потому что ей пришлось испы-тать слишком много этой боли. Больше, чем кто-либо заслуживает. И это все его вина. Он так отчаянно хотел сказать ей об этом. Но она ясно дала понять, что сейчас ее черед.
— Но в череде всего этого я кое-что поняла. Боль, которую испытываю, находясь с тобой, отли-чается от той боли, когда я вдали от тебя. Им…имеет ли это смысл? Я не знаю…