— Но ты не кто-нибудь.
— Пожалуйста, вот только не надо меня смущать такими оговорками.
— Я и не пытаюсь. И понимаю, почему ты смущена, — он глубоко вздохнул и еще раз коснулся ее щеки. — Я понятия не имею, как могу чувствовать нечто подобное, Грейнджер, — совсем тихо ска-зал он. — Я лишь знаю, что чувствую это. В том смысле, думаю, то, что я чувствую, гораздо эмо-циональнее глубже, нежели вообще может быть. Как ты и сказала. Любовью вряд ли назовешь. Но… но это лучшее определение, что я знаю.
Она посмотрела на него светлыми блестящими глазами. Долго не отводя взгляда — единствен-ная ее реакция. И где-то на задворках сознания у Драко забрезжило, что все, что ему нужно этой ночью — просто смотреть в ее глаза, и этого будет более чем достаточно для него. Этих глаз будет достаточно для него.
Гермиона должна была понять, что он на самом деле любит ее. Она должна была понять преж-де, чем спросила его об этом. И, наверное, она знала это прежде, чем он даже сказал ей в са-мый первый раз.
— Х… хорошо, — произнесла она заикаясь, и, наконец, уголки ее губ немного подернулись вверх. — Хорошо, Драко, — и затем она расплылась в улыбке, которая преобразила все ее лицо, да так, как он — Мерлин Всемогущий — не видел уже долгое время. И от этого его сердце совершило не-вероятный кульбит где-то под ребрами.
Драко почувствовал, что сам улыбается в ответ, едва ощущая боль в челюсти.
— Я собираюсь поцеловать тебя снова прямо сейчас, — прошептал он низким голосом, — потому что мне это необходимо, Грейнджер. Не прерывать.
Она кивнула.
И вот его губы снова встретились с ее.
Он ощутил, как тело накрыла волна того самого чувства, бывшего лишь минутами ранее. Чувст-во абсолютного голода. Его рука снова потянулась к ее затылку, и язык с жаром ворвался в ее рот.
Он подтолкнул Гермиону обратно к стене позади них, и она откинулась на нее со слабым отзву-ком. Он не мог не сделать этого с ней. Просто обнимать ее здесь не шло ни в какое сравнение с тем, что у него было с любой другой девицей. И эта стена хранит так много воспоминаний для них обоих. Так много моментов боли и мучительной страсти.
Большая часть него хотела быть нежной с ней — попытаться показать ей, что происходящее ме-жду ними не всегда должно отдавать грубостью с примесью жестокости. Но преодолеть собст-венную необходимость в ней было почти на грани невозможного. Его одолевал безумный голод заполучить ее всю разом. Целиком и полностью.
Слишком долго.
Через силу сбивая темп своих движений, Драко переместил руки на ее бедра. И вот он ладоня-ми начал скользить по контурам ее тела: вверх по изгибу талии, мимо выпуклостей груди, и, в следующий миг, вынуждая ее поднять свои руки над головой. Он крепко прижал ее запястья к каменной кладке стены — положение, которое позволяло ему вызывать отклик на каждое изу-чающее движение по ее телу.
Гермиона могла четко слышать его сбивчивое дыхание, ощущать его замедленные действия — не давая себе окунуться во всепоглощающую необходимость.
— Драко… — прошептала она, — я… я не хочу, чтобы ты сдерживал себя.
— Но я пытаюсь… я просто пытаюсь не…, - он лишь пытался не причинить ей боль. Если он от-пустит себя, то именно это он и сделает.
Потому что неужели она не врубается, что прошло слишком много времени?!
— Я не… ах… Мне нужно, чтобы ты не сдерживал себя, Драко… мне это тоже необходимо.
И Драко осознал, что он был не единственный, кто сражался с собой. Он не был единственным, кого снедало это.
Он зарычал в ответ ей.
— Ты уверена на этот счет, Грейнджер? — прохрипел он.
— Да…, - кивнула она.
Он облизал губы и наклонился совсем близко к ее уху: — Только одна вещь, — прошептал он, чув-ствуя, как тепло его собственного дыхания отражается от ее кожи. Она что-то бессвязное про-лепетала в ответ. — Не смей больше никогда снова отдаляться от меня, — он ничего не мог поде-лать с тем, как грубо прозвучал каждый слог сказанного. Потому что он реально это и хотел ска-зать. Мощное напоминание о том, что такая ее возбуждающая близость была такой редкостью, напоминая, как мало у него было возможностей прикасаться к ней вот так. Он языком прочертил влажную дорожку вниз к ее шее. — Я хочу, чтобы ты пообещала, что никогда больше не сбежишь от меня, как ты сделала той ночью, — шепотом добавил он, касаясь нежно губами ее кожи при каждом слове. — Теперь ты должна стать моей, Грейнджер, — и нотки собственника прозвучали слишком явно, нежели он намеривался показать. Но он ничего не мог поделать. Да и не хотел. Только не теперь, когда она рядом с ним, да еще и так.