— Я выходил на кухню, — сказал Сидни. — Ни Джули, ни Луизы там не было.
— Тогда не было, а сейчас есть, — возразила Грейс. — Я слышала, как они вошли, пока ты принимал душ.
— Пора, пора. Сколько человек придет на ужин?
— Восемь-десять. А какое это имеет значение? Подадут только холодные закуски, есть будем на веранде.
— Мне это не нравится, — сказал Сидни.
— Ладно.
— Ладно что, Грейс?
— Ладно что? Ладно то, что ужин с самого начала предполагался именно там, и сейчас уже поздно что-либо менять.
— Мне не нравится то… я не против холодных закусок. Видит Бог, в такую погоду это самое то. Но сидеть на веранде, при свете… получается, что мы какие-то особенные. Допустим, если бы я приехал на праздник потратить свои денежки и, проходя мимо этого дома, увидел на веранде восемь или десять человек, то наверняка захотел бы спросить: «Да кем вы себя воображаете?»
— Скорее всего так бы оно и было. Что ж, если бы ты задал этот вопрос, я бы ответила: «Это мистер Тейт, а я миссис Тейт, и мы принимаем на веранде нашего дома друзей, а что в этом особенного?»
Сидни засунул рубашку за пояс.
— Кто у нас будет?
— Капитан Смоллетт. — Грейс начала загибать пальцы. — В качестве его дамы я пригласила Дженни Кифер, придут Хэм и Мэри Шофшталь, доктор и миссис О’Брайан, Фред Бауэр с женой. Вальтер Бухвальтер с женой, и еще я позвала Майлза Бринкерхоффа с сестрой, она из угольных районов, живет в Гиббсвилле. Примерно моего возраста. Ее муж сейчас в военном лагере в Джорджии, и сегодня она приедет к брату с двумя детьми на лето.
— Судя по всему, очень способная женщина.
— В таком случае, я надеюсь, она окажется способной найти, чем занять своих детей до Дня труда.
— Это будет только справедливо. — Сидни на половине прервал возню с галстуком.
— Справедливо что?
— То, что она займет своих детей до Дня труда.
— Почему?
— Ну, ведь они занимали ее до ее личного Дня труда, то есть я хочу сказать, что она немало потрудилась, вынашивая их.
— Ладно, долго ты еще там?
— Все, готово, как я тебе? — Сидни вышел из гардеробной.
— Похож на Дж. П. Моргана на борту собственной яхты, — улыбнулась Грейс.
Он почесал нос.
— Прошу прощения, но ты никогда не видела мистера Моргана, иначе бы не сказала такого.
— Я хочу сказать, шик и блеск, первый класс, просто нет слов. Голубой пиджак, белые брюки. Нет, честно, отлично выглядишь, Сидни.
— Спасибо, ты тоже. В сестринской форме есть что-то очень соблазнительное. В сестринской и в монашеской. Я рассказывал тебе про одно место в Париже, где девушки одеваются как монашенки?
— Ну да, ну да, эти платья до пят.
— Все, что угодно, но в этом месте только не платья до пят. Доктор О’Брайан ни за что бы…
— Ты сегодня в хорошем настроении, — не дала договорить ему Грейс. Они двинулись вниз по лестнице, ведущей в холл.
— А что, это такая редкость? Впрочем, да, в последнее время да.
— Я так рада, что у тебя все получилось, Сидни.
— А где мальчики?
— Я дала каждому по два доллара и сказала, чтоб поужинали в какой-нибудь палатке, но дома были не позже девяти.
— Два доллара — большие деньги… а, ладно.
— Ты что, Сидни?
— Не пройдет и нескольких недель — стучу по дереву, — как мне будет всего этого не хватать. Фермы, воспитания детей. А вы будете скучать по мне?
— Ну разумеется, — сказала Грейс. — О чем ты говоришь? Конечно, мы будем скучать. — Она на секунду замолчала и приостановилась. — Даже представить себе не могу, что тебя здесь не будет.
— Что я и хотел услышать, — проговорил Сидни. Положим, услышать он хотел не совсем это, но это все, на что можно было рассчитывать, и даже больше того, чем он надеялся.
Они прошли в берлогу, он предложил ей коктейль, смешал себе и, скрестив ноги и достав сигарету, присел на край стола.
— Не знаю почему, но мне не нравится Майлз Бринкерхофф, — проговорил Сидни. — Майлз из тех людей… я не сразу понял, что я о нем думаю, но когда понял, выяснилось, что он мне не нравится. Иные не нравятся с первого взгляда и продолжают не нравиться до конца. Другие сначала не нравятся, но потом вдруг начинаешь относиться к ним по-другому. Скажем, Хэм Шофшталь, он мне нравится, хотя и с оговорками. Сначала он показался всего лишь довольно приятным на вид, но чопорным малым, который не сделает и шага за границу Форт-Пенна из страха, что никто не поймет, кто он на самом деле, — и это действительно так! Здесь он Шофшталь… Фред Бауэр — холодный, неприветливый человек, который боится обнаружить свою внутреннюю мягкость. Мне он с самого начала понравился. Кто еще? Бухвальтер. Надутый индюк с кучей денег. Работает как вол, и от Хэма я слышал — ну, ты знаешь, как немцы любят обсуждать друг друга, — что он может и смошенничать. По крайней мере так утверждает Хэм. Ты что-нибудь знаешь об этом?