— Не имею ни малейшего желания. Я строго-настрого запретил ей заходить в эту комнату.
— Давай, давай, есть возможность поразвлечься.
— Ты что, больной на голову? — спросил Брок. — Видел бы ты ее. Она считает себя центром вселенной.
— Так я это и имел в виду, говоря, что можно поразвлечься.
— Нет, ей велено не попадаться мне на глаза, и то же самое она сказала мне. «Вали отсюда, малявка, а то получишь», вот что я ей сказал.
— Где она сейчас?
— Наверное, у себя в комнате.
— Тогда пошли вниз, повеселимся.
— Как ты собираешься веселиться с надутой четырнадцатилетней дурочкой?
— Пошли по-тихому, чтобы никто не слышал. В доме никого нет, только прислуга на кухне. Что, слабо?
— Да зачем это?
— Ты когда-нибудь видел ее раздетой?
— Конечно.
— А после возвращения домой?
— Нет.
— Знаешь что? Спорим на что хочешь, она в точности такая же, как та девчонка, о которой я тебе рассказывал. Помнишь? Л.У. Ей тоже четырнадцать.
— Ты с ума сошел.
— Да тебе даже не придется заходить к ней. Постоишь в коридоре на стреме.
— А ты что будешь делать?..
— Л.У. снова ко мне собирается. Скоро. Очень скоро. Но я не скажу тебе когда, если ты не пойдешь со мной сейчас. К тому же я не все тебе рассказал про Л.У.
— Да что ты затеял-то?
— Ничего, просто хочу поразвлечься. Не бойся, ничего дурного я ей не сделаю.
Чарли поднялся и вышел из комнаты. Брок последовал за ним. Они шли совершенно бесшумно, и Чарли ни разу не оглянулся, не остановился. Он осторожно открыл дверь в комнату Грейс и тут же закрыл ее. Брок прислушался, и до него донеслись голоса.
— Чарли Джей? Что ты здесь делаешь? А ну-ка убирайся из моей комнаты.
— Позволь помочь тебе, Грейс.
— Убирайся, говорю.
— Уберусь, если поцелуешь.
— Не поцелую. А ну-ка, дай мне купальный халат. Я позову Джулию.
— Наплевать, я успею уйти.
— Тогда Брока.
— Брок в коридоре, на стреме.
— Ах вот как?
— Да. Ну же, Грейс, поцелуй меня.
— А если поцелую, уйдешь?
— Слово чести.
— Ладно. Всего один поцелуй, и вон отсюда, но сначала верни мне халат.
— Прошу.
— Чарли!
— Ну, пожалуйста, Грейс! Я люблю тебя! Грейс!
Брок постучал, не дождавшись ответа, повернул ручку, но Чарли, видно, запер дверь на задвижку. Он снова постучал, и на этот раз Чарли открыл дверь.
— Что ты сделал? — спросил Брок, но Чарли, не сказав ни слова, бросился вниз, и Брок лишь услышал, как хлопнула дверь. Грейс лежала на кровати.
— Ты все время там был?
— Клянусь тебе, Грейс…
— Убирайся отсюда, ты, трус. Я тебе ни слова больше не скажу.
До конца рождественских каникул Брок не предпринимал попыток увидеться с Чарли. На вечеринках они обменивались парой слов, но так, просто поприветствовать друг друга. Затем, уже по возвращении в Лоренсвилл, Брок получил письмо от матери, в котором она, между прочим, с энтузиазмом сообщала, что Грейс пригласила Чарли на чаепитие по случаю Дня Вашингтона, которое школа мисс Холбрук устраивает в приходском доме церкви Святого Павла. Из этого следовало, пытался убедить себя Брок, что Чарли не такой уж мерзавец. Но из этого не следовало, что он не видел Грейс лежащей голой у себя на кровати. И что бы из этого следовало или не следовало, Грейс больше не посылала ему своих глупых еженедельных писем.
В разговоре с мужем миссис Колдуэлл заметила, что Чарли Джей староват для Грейс, он принадлежит к другой возрастной категории, но все равно не будет ничего дурного, если он проводит ее домой из танцевальной школы и с других вечеринок, на которые они оба получили приглашения. Она также позволила Грейс принять предложение Чарли быть его гостьей на бейсбольном матче между командами Мерсербурга и Академии Форт-Пенна, а также на празднике весны в Академии.
— Мне не хочется держать ее взаперти, как держали меня в ее возрасте, — пояснила Эмили Колдуэлл.
— Да, времена меняются, — согласился Уильям Колдуэлл. — А Чарли хороший мальчик. Трудолюбивый, на ферме хорошо работает. Не филон.
— Брок тоже не филон, Уилл, если ты это имеешь в виду, только сказать боишься. Просто он не такой, как другие. Мне кажется, у него поэтический характер.
— Может быть, очень может быть, только у него не хватает характера справиться со своим характером. О, у него все будет хорошо. Я не жалуюсь. Но, говоря о поэтическом характере Брока, стоит отметить, что он даже не играет на пианино, а Чарли играет! И с карандашом он тоже, знаешь ли, не дружит, а Чарли рисует для школьной газеты.