Решение Грейс не поступать в школу-интернат, которое не было решением до того, как она озвучила его в разговоре с Конни, нашло поддержку отца и матери. В 1897 году ей исполнилось пятнадцать.
— Отец и я, — заговорила как-то мать той весной, — все думаем, в какую школу тебя отдать на будущий год. У тебя самой-то есть какие-нибудь пожелания?
— Да, — кивнула Грейс. — Я хотела бы пойти в школу мисс Холбрук.
— Нет-нет, я имею в виду школу-интернат. Миссис Мартиндейл нравится Вестовер. Там учатся Агнесс и Джин, и она ими очень довольна.
— Может, миссис Мартиндейл и довольна, но я нет.
— Ты хочешь сказать, что недовольна Агнесс и Джин? Тебе ведь нравится Джин Мартиндейл.
— С чего это ты взяла? Я уверена, что никогда не говорила, будто Джин Мартиндейл мне нравится, а уж после того, как она поступила в Вестовер, тем более. Mon Dieu! Можно подумать, что Джин Мартиндейл…
— Сколько раз можно говорить, Грейс? Мне не нравится твоя манера повторять Mon Dieu. Это значит «Боже мой», и по-французски это такое же кощунство, как и по-английски. Мне с таким трудом удалось заставить Джули перестать говорить это по-английски, так теперь ты твердишь то же самое на каждом шагу. Как раз от таких привычек и отучают в хорошей школе-интернате.
— Я постараюсь исправиться.
— Просто стараться мало. Надо твердо решиться.
— Но ведь когда принимаешь твердое решение, начинаешь стараться, разве не так? А я решила, так что теперь мне остается только стараться.
— Вот, кстати, еще одно. Когда-то ты была послушной, вежливой девочкой, особенно по отношению к старшим, а в последнее время — не знаю, как сказать — ты цепляешься к каждому услышанному слову. Ты ведешь себя невоспитанно.
— Я бы не сказала, что принимать участие в разговоре — значит быть невоспитанной. Нельзя же просто молчать.
— Ну, хватит, хватит, хватит, хватит. Оставим это. Стало быть, ты против Вестовера. Ладно, мы с отцом еще поговорим об этом, только не думай, что если мы решим, что это лучшее для тебя место, то ты можешь отказаться. Ясно? Решать нам. Как насчет школы Святого Тимофея?
— Мама! Если ты хочешь, чтобы я гнила в каземате, так отправь меня в тюрьму! А насчет Святого Тимофея тебе все может рассказать Алиса Маккелви.
— Между прочим, Алисе эта школа только пошла на пользу. Это была шумная девчонка, настоящий сорванец, она очень огорчала миссис Маккелви, а в школе отучилась от всех этих повадок и теперь становится хорошей, воспитанной девочкой.
— Извини, мама, мне не хотелось бы выглядеть нахалкой, но почему бы тебе не порасспрашивать насчет школ у самих девочек, а не у их матерей? Если хочешь знать мое мнение, то, мне кажется, иногда матери отсылают своих дочерей только для того, чтобы избавиться от них. Алиса Маккелви ненавидит свою школу, она мне это сама говорила.
— Я спрашиваю матерей, потому что им лучше знать, какая школа больше подходит для дочери. Еще мы думали об Иден-Холле, это недалеко от Филадельфии. Там училась одна наша родственница, это отличная школа. Ее опекают католики, Святой Крест, там ты подтянешь французский, да и от привычки повторять Mon Dieu избавишься.
— Ой, мама, — вздохнула Грейс, — наверное, тебе понравится, что, когда я вернусь оттуда домой, каждое воскресенье буду ходить с Джули на мессу. С Джули и Хиггинсом. «Поднимайся, Грейс, пора на утреннюю мессу с Джули и Хиггинсом. Если пропустишь, сам папа, его святейшество, тебя отправит прямиком в ад».
— А ну-ка попридержите язык, юная леди, хватит с меня этих разговоров.
— Подтяну французский. А зачем мне это? Я и сейчас учу французский, и это форменная трата времени. Во Франции я жить не собираюсь. Я собираюсь жить здесь, в Форт-Пенне, и даже не в Форт-Пенне, а на ферме.
— Но ты же можешь влюбиться, у тебя будет муж, и тогда…
— Ему придется жить на ферме. Иначе я не выйду за него. Так или иначе, я не хочу уезжать ни в какой интернат, где полно незнакомых людей.
— Ты что же, хочешь сказать, что хотела бы прожить в Форт-Пенне всю жизнь?