Я был в растерянности. Ведь я уже подписал контракт -- свой первый контракт! -- и был связан обязательствами. Я сказал, что готов работать вечерами и по воскресеньям...
Луи Арагон не дал мне договорить.
- Есть другой выход. Я недавно встретил Жана Ренуара. И наш план, похоже, заинтересовал его... Может быть...
Я искренне восхищался автором "Суки" и "Тони". Позволив себе это сказать, я выразил уверенность, что он сделает прекрасный фильм, и поспешил удалиться. Как и в начале беседы, Вайян-Кутюрье пожал мне руку. Я с облегчением покинул этот дом.
Фильм под названием "Жизнь принадлежит нам" был снят Ренуаром. В него были включены кадры демонстрации на площади Бастилии. Много моих планов. Тем не менее ни Ренуар, ни ЦК не нашли нужным указать в титрах мое имя.
Однако вернемся к "Бархатной тюрьме", мелодраме, за которую я принимался не без ужаса. Ведь я так критиковал за мелодраматизм "Большую игру" и "Пансион "Мимоза" Фейдера!
Сомнения привели меня к довольно безумной идее -- позвать на помощь незнакомого мне автора пьесы, которую несколько лет до этого в Доме профсоюзов играла труппа "Октябрь". Это была странная и сумасшедшая пьеса, полная злого и слегка сюрреалистического антимилитаристского юмора. Она называлась "Битва при Фонтенуа". Автора звали Жак Превер.
Он назначил мне встречу в помещении театра "Эдуард VII", который в те времена был кинотеатром. В то утро они просматривали копию фильма "Преступление господина Ланжа", премьера которого должна была состояться вечером. Превер встретил меня приветливо. Ренуар что-то проворчал, я не понял -- что. И начался просмотр. По мере того как развивалось действие картины, я все больше радовался тому, что мне пришла в голову мысль обратиться к Преверу. Его забавные, полные нежности и одновременно жестокости диалоги явно украшали картину.
Когда зажегся свет, я выразил ему свой восторг. Похоже, Преверу это пришлось по душе. Я не стал рассказывать сюжет будущего фильма, но Превер, увидев название на обложке принесенной мною книги, не смог скрыть свое разочарование. Тем не менее он не произнес ни слова и начал читать либретто. Через несколько минут он перевернул последнюю страницу -- это произошло так быстро, что я усомнился, прочитал ли он текст внимательно. В дальнейшем я убедился, как быстро он читает.
Протянув мне либретто, Превер улыбнулся:
- Не бог весть что...
- Знаю. Ваше решение?
- Постараемся выкарабкаться из этого дерьма!
Так началось наше сотрудничество, продолжавшееся больше десяти лет почти без перерыва.
Я быстро понял, что с Превером мы сработаемся. Мне стало ясно и то, что он подразумевал, говоря "выкарабкаться из этого дерьма". Коли нельзя было ничего изменить в сюжете -- истории молодой девушки, которая, сама того не ведая, становится возлюбленной любовника матери, -- следовало хотя бы окружить главных героев персонажами, которые были бы наделены оригинальными чертами характера и подлинным обаянием. В умении сделать это Превер не имел равных.
Должен сказать, что Превер постоянно подключал меня к работе. Едва он что-то придумывал, как тотчас звонил по телефону: "Надо встретиться". И мы встречались в каком-нибудь кафе. Он показывал сделанное, мы спорили, часто что-то меняли. Свое мнение я высказывал прямо, и Превер не стремился меня переубедить. Только говорил: "Я не согласен, но снимать картину тебе" и вносил те поправки, о которых я просил...
Мне кажется, за десять лет мы с ним ни разу серьезно не повздорили. Его доверие трогало меня тем более, что это был мой первый фильм и он совершенно не знал, на что я способен.
В дальнейшем журналисты стремились узнать, какая доля принадлежала каждому из нас в создании фильма. Нам и самим было трудно в этом разобраться. Диалоги Превер писал один, я никогда их не правил. Сценарий мы писали вместе, вместе подбирали актеров. Подчас он писал диалоги на конкретных актеров, о чем ставил меня в известность. Нам нравились одни и те же актеры, мы ненавидели одних и тех же комедиантов. Тут не было причин для споров. Друг от друга нас отличало только то, что он был само спокойствие и серьезность, а я -- восторженность и энтузиазм. Но наше сотрудничество прекращалось после утверждения окончательного варианта сценария. Дальше Превер предоставлял мне полную свободу. Он редко приходил на съемки -- только на просмотр отснятого материала. И уж высказывался со всей откровенностью. Что тут еще добавить? Как заметил Бернар Ландри, автор книги "Марсель Карне, его жизнь и фильмы", "когда садишься в лифт фирмы "Ру -- Комбалюзье", нет времени думать, кто из этих двоих отвечает за спуск, а кто -- за подъем".