— И вы напомните ему?
— Возможно, — ответил Пачтал. — А сейчас я хочу, чтобы ты продемонстрировала мне свое искусство.
Цабри ожидала этого.
— С удовольствием. Пойдемте ко мне…
Пачтал покачал головой.
— Нет. Здесь.
Цабри оглядела проулок и распростертое тело, что лежало неподалеку.
— Вы шутите. Ваш слуга…
— Именно это особенно возбуждает меня, — пробормотал Пачтал. — Повернись и обопрись руками о стену. — Он взял из ее рук фонарь и поставил его на землю возле головы мертвеца. — Я хочу, чтобы он смотрел на нас и видел, как хорошо быть живым. — Ноздри Пачтала раздувались. В глазах появился дикий блеск.
Ледяной комок страха застыл в груди Цабри, но она послушно повернулась лицом к стене и оперлась ладонями о ее грубую поверхность. С трудом она заставила себя успокоиться — в конце концов ей приходилось терпеть еще и не такое и с гораздо меньшей выгодой для себя.
Пачтал рывком задрал ее платье. Дыхание его было тяжелым, быстрым, полным грубой животной ярости.
Он покрыл ее, как покрывают кобели суку во время течки. От запаха нечистот тошнота подкатывала к горлу, присутствие мертвеца вызывало ужас.
Но наступит день, когда она станет богатой, когда Абдар осыплет ее золотом и драгоценностями. Тогда она только во сне будет вспоминать о прежних унижениях.
Выйдя на следующий день из гостиницы вместе с Руэ-лом, Джейн в изумлении остановилась.
Ее кобыла Бедилия стояла привязанной рядом с гнедым жеребцом.
— Как здесь оказалась Бедилия?
— Я не мог заснуть и съездил за нею на своем Нагге-те. Между прочим, собака, которую ты держишь в конюшне, — никудышный сторож. Единственное, что угрожает тому, кто заберется к вам в конюшню, — это то, что она может зализать его до смерти.
— Я знаю. Мой Сэм слишком дружелюбный. Я держу его в конюшне не для того, чтобы он защитил нас от конокрадов. Патрик не желает пускать его в дом. — Джейн погладила Бедилию. — Но как ты узнал, которая из двух лошадей моя?
На мгновение Руэл растерялся.
— Но в конюшне всего две лошади. Одна крупнее, но сразу видно, что слишком застоявшаяся. Я подумал, что твоя лошадь работает не меньше тебя. И рад, что не ошибся. — Он подошел к кобыле. — Пора в путь… Разреши, я помогу тебе.
Джейн растерянно промолчала, не зная, что сказать в ответ. Она не могла припомнить, когда в последний раз с нею были так учтивы. Но оказалось, что это очень приятно — ощущать внимание со стороны другого человека. Сидя на Бедилии, Джейн смотрела, как Руэл ловко вспрыгнул в седло своего Наггета.
— В отличие от тебя я сразу уснула и хорошо выспалась. Мне намного лучше сегодня. И нет никакой необходимости меня сопровождать.
— Как далеко нам ехать? — спросил он, словно не слыша ее последних слов.
— Около пяти миль. Мы начали с того, что проложили большой отрезок пути из Наринта в сторону Казанпура. Теперь, чтобы соединить два готовых отрезка, нужно возвести мосты. Их разделяют два глубоких ущелья в десяти милях друг от друга.
— И все?
— Мост через ущелье Сикор уже готов. Осталось проложить еще семь миль до моста через ущелье Ланпур.
Пока они не выехали за город и не двинулись вдоль полотна, оба молчали. Первой заговорила Джейн:
— А чем занимается рассказчик?
Увидев недоуменное выражение на лице Руэла, она пояснила:
— Вчера ты сказал, что из тебя не вышел акробат и ты стал рассказчиком.
— Ах, вот оно что! Я начал продавать газеты. И, как всякий продавец, пытался пересказать то, что написано в последнем номере, интереснее, чем это было на самом деле. Или хотя бы лучше, чем это делали другие продавцы.
— Тебе удалось преуспеть в этом?
— Как видишь, с голоду не умер. Когда в брюхе пусто, запоешь соловьем.
— Если твой брат — граф, почему ты голодал и выступал с акробатами на улицах?
Выражение его лица стало замкнутым.
— Потому что я не Йен.
Джейн поняла, что нечаянно затронула какое-то больное место, и перевела разговор на другое:
— А чем ты еще занимался в Лондоне?
— Ловил крыс. — Руэл озорно посмотрел на нее. — Рассказать, какие приключения я переживал в клоаках?
Джейн невольно скривилась, представив вонючие подвалы, полные нечистот.
— Я провела в Лондоне всего лишь несколько дней, прежде чем мы уехали в Солсбери. Но он мне сразу показался слишком беспокойным. И в нем так много людей.
— Это верно. Но если пожить, привыкнуть и освоиться, то в нем много хорошего и привлекательного. А тебе никогда не хотелось снова вернуться туда?
— Нет.
— Почему?
— Потому что мне надо строить железные дороги.
— Всегда?
— Всегда, — просто ответила Джейн.
— Но это не женское дело.
Джейн вспыхнула, как пучок соломы.
— Так считают только глупцы. Почему это не женское дело? Разве здесь нужны мускулы? При строительстве гораздо важнее правильные расчеты, чем физическая сила. Надо понять, когда лучше пробить туннель сквозь гору, а когда безопаснее идти в обход. Важно проследить, чтобы каждая шпала лежала на своем месте, чтобы ширина колеи не превышала нужных размеров ни на дюйм. Я умею это делать не хуже мужчины. И даже лучше.
— Не спорю. — Он помолчал. — А кто научил тебя всему этому?
— Никто. Я сама училась. Когда мы приехали в Солсбери, я везде ходила за Патриком, смотрела, что он делает, и училась.
— А где ты жила до того, как оказалась в Солсбери?
— В Америке. Штат Юта, — ответила Джейн и, осадив лошадь, указала на обрыв впереди. — Нам придется спешиться и пройти этот отрезок пешком.
— Будь осторожнее. Ты побледнела немного.
— Ничего страшного. Если не думать о трудностях, с ними легче справиться.
— Скажи, а Патрик ценит твою помощь? — спросил вдруг Руэл.
Интонация, прозвучавшая в его голосе, заставила Джейн насторожиться:
— Конечно.
— Но не настолько, чтобы позволить тебе впустить собаку в дом…
— Патрик считает, что животные нужны только тогда, когда приносят какую-то пользу. — И, стремясь оправдать его, добавила: — Многие люди думают точно так же. Держу пари, что ты тоже никогда не держал в доме животных.
— И проиграешь. Однажды я завел… лисицу.
— Лисицу? Как странно.
Он пожал плечами.
— Меня всегда считали странным.
— И как ты назвал ее?
— Никак. Она была моим другом, и я не перепутал бы ее ни с кем.
Расседлав коней, они привязали их к баньяновому дереву.
— Ты еще не передумал? — спросила Джейн, когда впереди показалась насыпь.
— Конечно, нет. С удовольствием разомнусь. Спина у меня крепкая.
Джейн вспомнила обнаженное тело Руэла, каким она увидела его вчера, в свете лампы.
— Не сомневаюсь. Но твоя рана…
— Плечо давно зажило. Я не снимаю повязку только потому, что на этом настаивает Йен.
— Зачем тебе это нужно? — спросила Джейн, глядя ему прямо в глаза.
— Ты не веришь, что мне хочется добиться твоей благосклонности ?
Она сдвинула брови, глядя на него.
— Ты не похож на своего брата. И ты исповедуешь другие принципы…
— Придется мне попросить Йена поговорить с тобой: он считает, что у меня благородная душа.
— Не знаю, что он имеет в виду. Но ты, несомненно, не тот, за кого пытаешься себя выдавать.
— Какая проницательность. А кто из нас таков, каким он пытается выглядеть? На самом деле я намного честнее, чем другие. И я плачу свои долги, Джейн, — добавил он.
— Но это не единственная причина, которая привела тебя сюда?
На секунду насмешливое выражение исчезло с его лица.
— Нет. Не единственная. Но я не собираюсь рассказывать тебе об остальных.
Тревожащая загадка так и осталась без ответа. Джейн колебалась. Следовало бы сразу отказать ему. Этот Руэл, беспокойный человек, и так внес смятение в ее мысли. Руэл будет мешать ей, отвлекать от дела. Но у Джейн язык не поворачивался сказать, что она не хочет брать его на работу. Каким-то странным, непостижимым образом его присутствие окрасило ее однообразную жизнь в яркие тона. Как будто голая пустошь в теплый весенний день вдруг покрылась пестрым ковром цветов. Ничего подобного она не переживала раньше Что страшного, если Руэл побудет сегодня рядом, пока не выбьется из сил и не откажется от своей затеи?