Нога у меня еще забинтована, но я уже довольно свободно хожу. Познакомился с одним лейтенантом. Он из особого отдела. Нераненый. Живет и работает в маленьком домике, чуть поодаль от наших землянок. У него там и телефон есть.
Однажды он дал мне целую буханку хлеба и сказал:
— Два моих бойца в командировке. Это их доля. Возьмите, пожалуйста, не отказывайтесь.
Я, конечно, взял буханку, принес и разделил со своими соседями по койке. А еще краюху отнес Ерему Шалунцу. Ерем мой земляк, мы вместе пошли в армию, вместе еще в стройбате служили. Потом он тоже после Челябинска был в Кургане — перед отправкой на фронт. Словом, давно мы вместе, только в разных подразделениях. Он ранен в руку.
Бедняга вечно голоден.
— Ненасытный я какой-то, — с грустью признается он. — Просто беда…
Он высокого роста, рыжеватый. У него даже брови рыжие. Все вспоминает счастливые времена там, дома.
Они вместе с отцом продукты развозили у нас в городе со склада по магазинам. На тележке, с впряженным в нее ослом.
— Бывало, утром намазываю маслом печенье и ем сколько влезет!..
Рассказывает, а глаза горят алчущим блеском.
— Нет, никогда, наверно, больше досыта не наемся…
Мой знакомый лейтенант как-то позвал меня к себе. В его тесной, но довольно благоустроенной комнате был еще какой-то солдат, с глазами полными страха и ужаса. Лейтенант сказал, что человек этот грузин. Объявился в расположении госпиталя, по-русски не знает ни слова, и не могу ли я поговорить с ним, выяснить, кто он и откуда.
Я знал от своих товарищей-грузин всего несколько слов.
Делать нечего; вооруженный своими скудными познаниями, я начал спрашивать, как он сюда попал и из какой части. С грехом пополам выяснилось, что парень потерял свою часть в пути к фронту и теперь не знает, как быть.
— Три дня уже блуждаю без сна, без пищи. Помогите…
Я все пересказал лейтенанту. Но поскольку бедняга грузин не помнил, из какой он части, только фамилию командира взвода знал, то и отправить его было невозможно — неведомо куда.
— А что, если он дезертир или?.. — предположил лейтенант.
— Не думаю, — возразил я. — Просто растеряха. По глазам видно.
Лейтенант улыбнулся.
— Ну если это не голос крови в вас говорит, то, может, вы и правы.
И он направил грузина в ближайшую часть, в батальон для выздоравливающих раненых.
— Пусть там отдохнет; видать, поголодал, намучился. А потом его препроводят в какую-нибудь часть.
Утро. Мой знакомый лейтенант из особого отдела зашел ко мне и говорит:
— У меня печальная весть: ночью пал Севастополь.
Это очень тяжелая весть для всех. Осажденный врагом еще с октября прошлого года, Севастополь долго и упорно героически оборонялся. Сегодня пятое июля. Восемь месяцев город был в осаде. Целых восемь месяцев самоотверженно, на грани легенды, противостоял лютому натиску врага! Какой силой и мощью духа обладали его защитники, вынесшие все это? Есть ли подобный пример в истории человечества? Едва ли.
Севастополь пал. Гитлеровцы широким фронтом продвигаются к Кавказу.
Комары одолевают раненых. И спасу от них никакого. Лейтенант-особист дал мне кусок марли.
— Сшейте, — говорит, — мешок и наденьте на голову. Все будет лучше. И, к слову, скажите-ка, Ленинакан от турецкой границы далеко?
— Да нет. Он как раз у самой границы, — сказал я, вспоминая печальные события минувших лет. — А почему вы вдруг об этом спрашиваете?
— Турция стягивает войска к границам Армении.
— Уже напала?.. — У меня сердце оборвалось.
— Пока только готовится. Немецкие войска наступают на Северный Кавказ. Они приближаются к Грозному…
— И что же будет?..
— Турция ждет падения Баку. Они так и заявили Гитлеру: мол, только немцы захватят Баку, она, Турция, двинет на нас. Вот оно что…
В пятнадцатом году Турция накрыла могильным камнем Западную Армению, теперь она готовится обратить в прах и Восточную Армению. Что за судьба?.. Под пятой у Германии почти вся Европа. На моей карте тысячи черных кружочков — от самых Карпат и до среднего течения Волги. Когда теперь доведется стереть эти кружки?
— Послушайте, товарищ лейтенант, — сказал я, — вы так много сделали для меня доброго, не смогли бы еще помочь, чтобы меня из госпиталя прямо сейчас отправили на юг Армении, на границу?
— Думаю, в этом нет никакой надобности, — сказал лейтенант. — Гитлер и до Грозного не дойдет. Он увяз в Сталинграде. А Баку ни в коем случае не будет сдан. Судьба Северного Кавказа решается в Сталинграде.