Меня продали
Меня продали. Где-то верст пять назад продали.
Было сыро и холодно.
Со мной не церемонились. Рассекли губу и поставили фингал под глазом. Руки сцепили за спиной, а ноги отбили так, что я и думать не могла о побеге. Мешок для отбросов, что был надет мне на голову, нестерпимо смердел.
Но я не отчаивалась! Нет, что вы! Горевать и молить о спасении у моих похитителей-покупателей было крайне невыгодно - живой не довезли бы. А потому, смирившись с неизбежным, я с мрачными мыслями готовилась стойко выдержать все испытания судьбы.
***
Я – жаждущая, таких миллионы. Самые обычные смертные из плоти и крови. Полвека назад нас поработили. Чудовище в мужском обличии явилось из неизведанного ныне мира. Хладнокровный ум и сила позволили ему захватить власть и призвать своих «названных братьев» господствовать на людских землях. Взамен на повиновение, нам были обещаны кров и защита. Превозмогая страх и трепет, мы подчинились чужой воли и новому укладу жизни, подавляя одно из самых сильных чувств человеческого бытия, которому сдаются все без остатка – желание. Почуяв его, чудовища выпивали нас до дна.
Этой ночью, моя участь была предрешена, но я не намерена была опускать руки.
- Встань и иди вперёд, - без лишних церемоний меня сдернули с коня на землю, отчего ослабевшие ноги подкосились, а голова пошла кругом. Мешок исчез, но не успела я и глазом моргнуть, как меня ослепили. Свет лился в посеревшее от грязи и пыли лицо, рассекая ночную мглу и заставляя щуриться.
Глубокой ночью все что я могла разглядеть – это высокие стены возвышающегося грозного замка со всех сторон, и массивная дверь где-то впереди, ведущая в бездушный мир.
- Кто?
- Писарь.
- Молодая, - прозвучало с пренебрежением.
Да радоваться надо, что молодая. Дряхлого старика не довезли бы.
С невозмутимым видом, я принялась отряхиваться от дорожной пыли.
- Говорят, лучший писарь в городе. Отец был хранителем Священной Обители.
А вот этим я искренне гордилась. Молча. А потому опустила голову и сжалась, ожидая дальнейших указаний.
- Хозяин уже ждёт. Поторопись.
Так я и оказалась в логове главного злодея этой истории, свято помня только одно правило выживания при контакте с завоевателями – не желать, никого и ничего. Но кто бы мог подумать, что это так чертовски сложно. Все же с прозвищем людей они попали в яблочко, но и я не промах, поэтому противостояние жаждущей и окаменелого начиналось прямо сейчас. Жаль только, что, вероятнее всего, длиться оно будет недолго.
- Следуй за мной, господин в своём кабинете.
На момент, когда мои голые ступни утонули в пушистом ковре цвет рома, несмотря на все свою хваленную храбрость, я готова была выть от сковывающее мое тело ужаса. Но остановившись по указу проводника, я продолжила стоять. Стоять ровно, напряженно до трясучки, и покорно ждать приговора, вердикта, удара. Чего угодно! Только не чуда. Чудеса в нашей жизни большая редкость.
- Как твое имя? – совершенно пустой, невыразительный голос полоснул по ушам и заставил невольно вздрогнуть.
Проявлять светлые чувства они, казалось, не умели. Ярость и презрение - вот ледяные маски, которые они никогда не сбрасывали. Остальные же чувства либо напрочь отсутствовали, либо проявлялись довольно слабо. Эти существа были, словно заколдованными, окаменелыми и сердцем, и душой.
Легенда гласит, что созданы они были по прихоти Богини. Во времена сотворения мира, Богиня была влюблена в Создателя, однако история эта имела печальный конец. Как только не пыталась Богиня стать единственной любовью нашего Творца, все ее попытки не увенчались успехом. Наш Создатель не пал к ее ногам и с небес продолжал любить лишь одно создание – человека.
Отвергнутая Богиня, испытавшая разочарование и гнев, покинула наш мир и создала себе свой, населяя его идеальными мужчинами. Да только безразличны они были и холодны, не было в них искры жизни, которая так ярко горела в наших душах. На этом легенда теряет свое продолжение, то лишь оборванные нити, тянущиеся к веретену истины. И никто доподлинно не ведает, что было на самом деле и было ли…
В настоящем же, далеком от тех событий времени, жила девушка писарь по имени:
- Кия, - хрипло выдала я, заходясь в приступе кашля. И пока я упорно боролась с першением, перед моим носом оказался стакан полной чистой, прозрачной как слеза воды.