- Я так виноват перед тобой, Кия, - мое имя тает на кончике его языка, как таю я под его полным любви и сожаления взглядом. – Я не достоин тебя.
Теперь вздрагиваю уже я. Не от холода, его я больше не ощущаю, не от страха, своего золотоволосого Творца мне нечего было бояться, а от занывшего под ребрами сердца, что с негодованием, внимало его словам и отчаянно сопротивлялось им.
Он ошибался. Не было более достойного моей любви, чем он, вот только он не мог доказать себе этого, а мне не нужны были никакие доказательства.
- Но я изменюсь! Исправлюсь! Я клянусь!
Так у богов вымаливают прощение за грехи. Так взывают к милосердию. Так приговоренный просит о последнем желании.
- Не надо, - вымолвила я негромко. – Мне это не нужно! –я заглянула в его изумрудные глаза и искренне пообещала. - Я буду ждать тебя всегда. Сколько угодно. Пока ты не придешь, - на моих губах расцвела нежная, улыбка. - Давай спасать друг друга по очереди. И все будет хорошо, - со смехом предложила я и порадовалась тому, как дрогнули в ответной несмелой улыбке его губы, которые уже в следующую секунду накрыли мои.
- Люблю тебя.
- Мое счастье, мое безумие. Навсегда, - откликался он, заставляя меня забыть обо всех неприятностях на свете.
А вот они о нас никак не забудут.
Спасение
Месть – это блюдо, которое подается холодным. У цульхи сегодня на ужин лед. Я уже представляла, как они давятся им, морщатся от скрежета под зубами и зажмуриваются от кружащей голову ледяной волны боли, что прошибает десны и обжигает небо. Никаких вкусных, политых слезами и приправленных горем и страданиями воспоминаний. Этот день они запомнят надолго и никто не посмеет его забыть, уж Повелитель об этом позаботится. Будет сидеть рядом и с маниакальным блеском в глазах, заботливо и щедро подсыпать льдины в опустевшие тарелки, не давая ни одному кусочку растаять раньше времени «на счастье» осужденным.
Так я думала, упершись взглядом в широкую, напряженную спину окаменелого, уверенными шагами достигающего бывшего первого этажа Обливион. Чернильное небо поглотило нас, растворяя все вокруг и скрывая плиты, ведущие к порталу.
- Уже уходите?
Вот же мор!
Голос из темноты принадлежал вовсе не цульхи.
Он был мужским, надменным и до отвращения знакомым.
Борум! Как он здесь оказался? Почему когда думаешь, что хуже быть просто не может, становится еще хуже?! И что же теперь нам делать?!
Спина Дариана передо мной исчезла, ночь-самозванка разъединила нас.
- Дар! - слепо шагнув в темноту, испуганно вскрикнула я, и уже через секунду снова оказалась бок о бок с любимым. Он был рядом, хотя я больше и не могла его видеть. Его рука, крепко сжала мою, притискивая к себе, но в этот раз я не вздрогнула от его лютого холода, а сжала его ладонь в ответ.
Зиро внутри меня плотоядно раззявил пасть, демонстрируя набор острых, словно кинжалы, зубов и предупреждающе зарычал в темноту, отчего мой браслет на руке накалился и вспыхнул мягким светом, выхватывая из лап черноты золото волос окаменелого.
Не знаю, видел ли Дар хоть что-нибудь в этой кромешной тьме, но ясно было одно, останавливаться он не собирался, все также целенаправленно продолжая свой путь.
- Мы здесь и так прилично задержались. Больше ЕЙ здесь делать нечего.
Сказал, как отрезал, и я съежилась, позорно втянув голову в плечи, почувствовав себя маленькой и беспомощной, потому как впереди раздавалось шумное, пробирающее до самых костей дыхание ледяного демона. От него веяло смертью. И мне захотелось остановиться и отпрянуть, закрыться от пронизывающего все мое нутро бесчувственного холода.