Отец, смягчившись, подходит поближе.
— Нужно, — соглашается он.
— Колхоз ведь не даст. В поселок, мол, перебирайся! Ищите дураков! Такое место бросить и перебраться поближе к дорожной пыли?
Желчно рассмеявшись, Вацис потирает ладони, бросает взгляд на белое солнце за вершиной клена и, кажется, только теперь замечает Шаруне. Улыбается свысока и, потоптавшись, говорит:
— Послушай-ка, Шаруне, ты перебирайся в большую комнату. Отец может на гумне спать, как спал, полезно… для здоровья. Верно, папенька?
Шаруне, ничего не понимая, смотрит на него, и Вацис объясняет:
— Большая комната теперь пустует, а тебе же все равно.
— А что с маленькой? — любопытствует Шаруне.
Вацис снова потирает ладони.
— Завтра отдыхающие приезжают.
— Кто? — таращит глаза мать.
— Отдыхающие. Муж с женой. Сегодня столковались, им тут нравится.
— Им тут нравится? — Мать никак не может понять Вациса. — Почему именно тут? — Она обводит взглядом двор и, наконец поняв, что к чему, твердо бросает: — Нет! Чужих под свою крышу не пущу!
— Да ведь не за спасибо, маменька! — скороговоркой объясняет Вацис. — И за комнату заплатят, и молоко покупать будут, всякую овощ. Петушки подросли, тоже сгодятся. Ты только подсчитай, маменька!
Но мать не желает подсчитывать. Подумать страшно: и у плиты и в сенях чужие. Нет уж… А как же с Полиной? Ну, Полина — это же… отец только что сказал — это же сноха!
— Хм! — хмыкает Вацис. — Привыкнешь, маменька. Придется привыкнуть, и привыкнешь.
— Мать правду говорит, — подхватывает отец. — Всю жизнь без чужих прожили. А если кого и пускали ночевать, то не за рубль. И кормили как гостя.
— Хм, наверно… Я вот что придумал, папенька: сделаем ремонт, на чердаке еще комнатки две оборудуем… Койки поставим… Ну, хоть по три в каждой комнатке…
— Общежитие устроить собираешься?..
— Хм, некогда мне, спешу!.. — улыбается Вацис и наконец добавляет — твердо, хозяйским тоном: — Так вот, ты, Шаруне, очистишь комнатку, а ты, маменька, приберешь. Завтра я их привезу. Пока!
Нырнув в автомобиль, захлопывает дверцу и, сделав круг по двору, исчезает за воротами.
Долго витает в воздухе запах бензиновой гари, не спеша расползается голубоватый дымок, уныло чернеет помятая шинами трава.
— Тьфу! — обретя дар речи наконец, сплевывает мать. — Чего стоишь столбом, отец! Совсем уж… А Шаруне тоже!.. Когда не надо, готова всем глотку перегрызть, а теперь как воды в рот набрала. Тьфу!
Все стоят, не поднимая друг на друга глаз, словно только что сообща совершили преступление.
— Тьфу! — мать сплевывает в третий раз и уходит в избу.
Отец подходит к Шаруне, вроде хочет ей что-то сказать, но только вздыхает и, шаркая сапогами, бредет в сад, низко опустив голову. Костлявая спина с торчащими лопатками сутулее обычного. Шаруне понимает — она должна найти ласковое слово для отца, побыть с ним, не оставлять его одного. Но она стоит не двигаясь и с ужасом чувствует, как ее покрывает холодная ледяная корка. Не первый день растет, затвердевает эта корка равнодушия ко всему на свете, все меньше в Шаруне тепла, от которого бы растаял лед.
Далеко в поле гудит комбайн. По дороге с рычаньем ползет трактор.
Воскресенье называется…
— Салют, киса!
Шаруне резко оборачивается. Рядом стоят два парня — нахалы с того берега. Парень с цепочкой на шее бренчит на гитаре, а другой, в сомбреро, галантно кланяется, приложив руку к сердцу.
— Мы давно собирались взять приступом твой замок, принцесса. Все не отваживались. Мы думали, его стережет девятиглавый змий, и как только мы подойдем…
Шаруне сердито отворачивается; опять они со своими глупостями!..
— Чего вам?
— Ты сердишься? Мы нанесли тебе оскорбление тогда, не так ли? Падаем на колени и слезно просим — одари нас улыбкой, принцесса.
Шаруне изображает ухмылку.
— Пленительно! Еще разочек…
— Надоело, — Шаруне поворачивает к крыльцу. — Чего вам надо?
— Прекрасная принцесса, нам нужен… Мы не смеем произнести это слово…
Снова бренчат струны, а парень с цепочкой торжественно заявляет:
— Нам нужен лук!
На этот раз Шаруне от души смеется.
— Лук?!
— Всего лишь лук… — униженно говорит парень в сомбреро. — Мы готовим пир, будем жарить шашлыки. Но без лука какой шашлык?
Шаруне заходит в палисадник, где по соседству с георгинами мать сунула и несколько головок луку. Вырывает молодые луковки вместе с перьями.
— Принцесса, мы приглашаем вас к нам.