Ещё в 1936 году Жданов заявлял, что в случае серьёзного военного конфликта в Европе для безопасности Ленинграда необходимо будет оккупировать часть финской территории на Карельском перешейке, откуда мог вестись обстрел города на Неве из тяжёлых орудий{298}. С финской территории на Карельском перешейке. Сеть военных аэродромов Финляндии близ границ СССР была способна принять в десять раз больше самолётов, чем насчитывали все финские ВВС, что вызывало понятные вопросы в Генштабе РККА. Принадлежащие финнам острова в Финском заливе в случае необходимости легко и надёжно блокировали Кронштадт и советский Балтийский флот. С территории Финляндии было не сложно перерезать железную дорогу, соединявшую Ленинград и Мурманск, что в случае большой войны ставило на грань катастрофы весь Русский Север. Систему финских аэродромов создавали немецкие специалисты, береговую оборону Финляндии планировала комиссия английских военных экспертов, укрепления на линии Маннергейма строили французы и бельгийцы, крупнейшие знатоки фортификации в Европе тех лет.
Ещё в 1938 году властям Финляндии предложили оборонительный договор, исключавший возможность использования финской территории третьими странами для действий против СССР. Многомесячные переговоры в Хельсинки завершились отказом финской стороны. Весной 1939 года СССР предложил Финляндии сдать в аренду ряд островов в заливе. Затем был предложен обмен территориями — за участки Карельского перешейка, несколько островов в Финском заливе и Баренцевом море финской стороне предлагалась вдвое большая территория в советской Карелии. Финские власти отвергли все предложения — Англия с Францией обещали им помощь, одновременно финский генералитет всё плотнее общался с германским Генштабом.
С августа 1939 года и СССР, и Финляндия начали подготовку к войне. На Карельском перешейке прошли масштабные учения финских войск, а с 10 октября в Финляндии началась всеобщая мобилизация. К вооружённому столкновению готовился и Ленинградский военный округ. Параллельно, в октябре—ноябре, шли напряжённые дипломатические переговоры с финской делегацией в Москве.
Андрей Жданов, будучи в центре событий, непосредственно в этих переговорах не участвовал. Основная работа нашего героя проходила далеко от Москвы — в лесах Карелии и на заводах Ленинграда.
Будущий Главный маршал артиллерии Николай Воронов, тогда комкор и начальник артиллерии РККА, в ноябре 1939 года в составе комиссии от Наркомата обороны инспектировал готовность войск Ленинградского военного округа. «Приграничные районы произвели большое впечатление своими "особыми условиями", — вспоминал он позднее. — Здесь были могучие леса, плохие пути сообщения, множество озёр… Использовать здесь танки и другую мощную технику было на редкость трудно. В 18-й стрелковой дивизии, выдвинутой на оборонительный рубеж к границе, мы встретились с командующим войсками Ленинградского округа К.А. Мерецковым и секретарём Ленинградского обкома партии А.А. Ждановым, которые тоже объезжали войска, проверяя их боевую готовность»{299}.
Поводом к войне стал случившийся 26 ноября 1939 года так называемый Майнильский инцидент — обстрел с финской стороны группы советских пограничников у деревушки Майнила, в 40 километрах от центра Ленинграда. Через четыре дня СССР объявил Финляндии войну. Как и все ключевые события историй подобного рода, инцидент оброс множеством версий и домыслов. Официальная советская трактовка с момента выстрелов по 1991 год всегда было чёткой — стреляли финны. Финская официальная версия 1939 года столь же однозначна — никаких выстрелов с их стороны не было. Впрочем, современная финская версия звучит уже несколько иначе — не просто отрицание даже вероятности своей вины, но прямое обвинение советской стороны в провокации.
С начала 1990-х годов в порывах саморазоблачения и российская сторона не перестаёт каяться якобы за содеянную провокацию. Однако никаких фактических доказательств советского следа в Майнильском инциденте нет. Дошло до комических моментов, когда в подтверждение доказательств попытались использовать хранящиеся в архиве записные книжки Жданова. В 1995 году появилась публикация с говорящим названием «Выстрелы были», подписанная именем финского историка Охто Манинена. На основании отдельных слов на одной из страниц записной книжки Жданова периода советско-финляндской войны были сделаны далекоидущие выводы. Они были настолько вольными, что сам автор счёл необходимым сделать оговорку: «Они не прошли бы в суде в качестве доказательства…»{300}
Судите сами: в неразборчивой карандашной записи полустёртое слово «рация» было прочитано как «расстрел». В действительности эти отрывочные фразы из записей Жданова являются планом не Майнильской, а совсем другой, широко известной провокации.
Вот как эти рукописные записи нашего героя на трёх листках можно отобразить в печатном тексте:
«1) Батальон войск НКВД 2) Рация 3) Митинги 4) Люди 5) Листовки 30.000
6) Речь Молотова, в [которой] перечисляет с 6-7…
В радиопередаче обращение ЦК Компартии Финляндии к трудовому народу Финляндии
По какому основанию говорить
Финский корпус / мотоциклы /
Кавалерия Ж/д вагон Линия связи каждого вида Также типография Город
Действия корпуса Обмундирование
Когда появится Анттила…»{301}
С учётом реальных событий конца ноября и начала декабря 1939 года без всякой конспирологии и натяжек понятно, что речь идёт о советской политической провокации с так называемым народным правительством Финляндии Отто Куусинена. Впрочем, сам термин «провокация» тут применяется исключительно в техническом смысле, без какого-либо негативного оттенка — подобные приёмы с марионеточными правительствами для пропаганды и прикрытия собственных действий широко используются и в наши дни самыми цивилизованными и демократическими странами…
По официальной советской версии тех дней, через сутки после объявления войны, 1 декабря 1939 года, в финском пограничном городке Териоки «по соглашению представителей ряда левых партий и восставших финских солдат образовалось новое правительство Финляндии — Народное правительство Финляндской демократической республики во главе с Отто Куусиненом». Именно так написала газета «Правда». Но в суровой реальности всё обстояло несколько иначе — строго в соответствии с намеченным товарищем Ждановым рукописным планом.
Ещё 29 ноября 1939 года, за сутки до объявления войны, приказом начальника Особого отдела ЛВО моторизованному батальону войск НКВД ставилась задача занять город Териоки, «немедленно выбрать два лучших здания, освободить и привести в порядок для размещения народного Финляндского правительства», обеспечить доставку в город и охрану членов «народного правительства»{302}. Как видим, всё — в соответствии с коротким пунктом 1 в приведённых выше записях Жданова. В той версии, где под пунктом 2 прочитали «расстрел», пункт 1 с «батальоном войск НКВД» порождал страшные фантазии на тему чекистов, подкладывающих к границе трупы переодетых в форму РККА заключённых ГУЛАГа…
«Рация» под пунктом 2 означала следующее: источники всех первых сообщений о новом финском правительстве советскими СМИ и официальными лицами определялись именно как радиоперехват. По замыслу Жданова, для внешнего мира новое просоветское правительство Финляндии должно возникнуть абсолютно независимо от СССР. Затем оно якобы по рации обращалось к властям СССР с просьбой о признании, помощи и заключении двустороннего соглашения. Трюк с рацией и радиоперехватом из Териоки был придуман именно Ждановым, о чём свидетельствует целый ряд документов из его архива. В черновом варианте декларации об образовании народного правительства рукой Жданова дописаны две пометки, уточняющие принципиальную суть фабрикуемого документа — «радиоперехват» и «перевод с финского»{303}.