– Вы правы, сэр, – с готовностью согласился мальчуган и жизнерадостно продолжал: – Но будьте уверены: с Эдмундом Дрейком непременно случится что-нибудь ужасное. Всех злодеев в романах миссис Фордайс всегда ждет страшный конец. В самой последней серии, разумеется.
– О, буду ждать с нетерпением, – пробормотал Адам и, сунув газету под мышку, зашагал в сторону дома.
Вскоре он уже поднимался по ступеням солидного особняка на Лакстон-сквер. Дверь распахнулась прежде, чем Адам успел достать ключ из кармана.
– Добро пожаловать домой, сэр.
Голос Мортона – как и подобает голосу настоящего дворецкого – звучал ровно, но лысина его в лучах утреннего солнца блестела приветливо, и Адам, улыбаясь, переступил порог. «Забавные существа эти дворецкие, – подумал он устало. – Вот ведь я ушел вчера в клуб, когда не было еще и девяти вечера. А пришел на следующий день после десяти утра. Неужели Мортону не интересно, где я шлялся всю ночь? Он прекрасный слуга – никаких вопросов, даже ни одного удивленного взгляда. А может, он так привык к эксцентричному поведению своих хозяев, что и впрямь перестал удивляться?»
– Мистер Грендон только что приступил к завтраку, – негромко поведал дворецкий, забирая у Адама пальто и шляпу. – Не желаете ли присоединиться, сэр?
– С превеликим удовольствием, Мортон! Уже иду.
Пища требовалась ему так же, как сон. И еще нужно все рассказать Уилсону – невозможно далее скрывать плохие новости. Так почему бы не сделать это сейчас?
Когда Адам вошел в столовую, Уилсон Грендон был погружен в утреннюю газету. Он оторвался от обзора политической ситуации на Ближнем Востоке и несколько секунд молча созерцал стоящего перед ним молодого человека. Потом снял очки в тонкой золотой оправе и отложил их в сторону.
– Почему-то мне кажется, что твой поход не увенчался успехом, – заметил он.
– Медиум была мертва, когда я пришел в дом. Кто-то убил ее.
– Проклятие! – Седые брови Уилсона сошлись над крючковатым носом. – Ты уверен, что она убита?
– В этом трудно было усомниться при виде трупа, – буркнул Адам и направился к буфету, на котором выстроился целый ряд блюд под колпаками. – В доме я дневника не нашел, а потому сделал вывод, что кто-то украл его. Я провел остаток ночи и большую часть утра, наводя справки и выясняя, что к чему.
– Мы не предполагали, что дело закончится убийством, – задумчиво проговорил Уилсон. – Это неожиданный поворот.
– Осмелюсь возразить. Мне подобное развитие событий представляется весьма логичным. – Адам вооружился серебряной вилкой и щедро заполнял свою тарелку яичницей и копченым лососем, – ситуация открывает для шантажа новые, прямо-таки неограниченные возможности. А, как известно, ради денег многие готовы на все, даже на убийство.
– То есть ты уверен, что женщину-медиума убили из-за дневника? – с сомнением спросил Грендон.
– Не уверен. – Хардести вернулся наконец к столу и сел, водрузив перед собой тарелку. – Но подобный вывод напрашивается сам собой.
– Что ж, в таком случае тот, кто завладел дневником, очень скоро даст знать о себе.
– Я не собираюсь сидеть и ждать, пока убийца явится ко мне и начнет шантажировать. – Адам набросился на еду, словно изголодавшийся хищник. – Я сделаю все, чтобы найти его первым.
Уилсон отпил немного кофе и задумчиво спросил:
– Тебе удалось узнать что-нибудь полезное в ходе сегодняшнего расследования?
– Нет. Я было подумал, что нашел вполне приличного подозреваемого. Но это оказалась всего лишь умная и непредсказуемая леди, которая заявила, что я являюсь идеальным прототипом злодея для ее нового романа.
– Как интересно! – Серые глаза Грендона вспыхнули. Теперь он слушал очень внимательно. – Расскажи-ка мне об этом поподробнее, мой мальчик.
«Если у меня нет желания обсуждать какой-то аспект дела, то Уилсон обязательно зацепится именно за него», – с досадой подумал Адам. Он неторопливо мазал тост маслом и обдумывал свой ответ.
– Да тут и рассказывать особо нечего, – пожал он плечами. – Я убедился, что эта дама не может быть причастна к преступлению.
Уилсон откинулся на спинку стула и с интересом воззрился на молодого человека.
– Знаешь ли, Адам, – сказал он, – уже не впервые нам с тобой приходится обсуждать за завтраком такие малоаппетитные вещи, как убийство или пропажа ценных документов.
– Никогда прежде эти события не касались нашей семьи столь прямо и непосредственно, – сухо отозвался Адам.
– И тем не менее у нас большой опыт совместных... если так можно выразиться, совещаний. Но я впервые слышу упоминание о женщине, которая не только умна и непредсказуема, но и способна использовать тебя в качестве модели для литературного героя, пусть и отрицательного. Ты можешь сердиться на меня, но я нахожу подобное развитие событий интригующим.
– Повторяю: мне кажется, что эта леди не имеет отношения к нашему преступлению. – Адам яростно откусил от тоста.
– Но она произвела на тебя впечатление.
– Она способна впечатлить любого.
– А знаешь, у французов есть проверенная веками поговорка: «Шерше ля фам».
– Мы в Англии, и тут у нас все по-другому. – Адам по-прежнему был целиком сосредоточен на завтраке.
– Не скажи. Сегодня, например, именно женщина повлияла на твое настроение.
Адам вздохнул. Всегда трудно обманывать того, кто так хорошо тебя знает.
– Хочу напомнить, что я провел бессонную ночь, – вздохнул он. – Немудрено, что я в дурном расположении духа.
– Ничего подобного, – радостно возразил Уилсон. – Не нужно передергивать, мой мальчик. Мы столько пережили вместе, что с уверенностью могу заявить: чем больше риск и опасность, тем хладнокровнее и спокойнее ты становишься. Иногда это ледяное спокойствие пугает окружающих, и меня в том числе.
Хардести взглянул на старика с упреком, но Уилсон проигнорировал его недовольство и продолжал:
– Твое хладнокровие и постоянное самообладание могут навести на мысль, что ты вообще не подвержен человеческим страстям. Впрочем, подобные идеи могут возникнуть лишь у человека, знакомого с тобой поверхностно.
Молодой человек замер, не донеся вилку до рта. Только этого не хватало!
– При всем уважении к вам, сэр, я не хотел бы сейчас обсуждать то, что вы изволите называть «человеческими страстями».
– Нет уж, позволь. Я-то прекрасно знаю, что ты способен на самые разные проявления страсти. И считаю, что ты должен направить эти самые страсти в творческое русло. То есть жениться и произвести на свет наследников немалого состояния рода Грендон Хардести.
– У вас нет недостатка в наследниках, сэр. Джулия замужем, и у нее двое прелестных малышей. На будущий год состоится дебют Джессики. Она выйдет в свет, и я ни минуты не сомневаюсь, что ее засыплют предложениями руки и сердца. Как только она выйдет замуж, вас осчастливят очередным наследником. И ведь есть еще Натан. Правда, редко, но все же он поднимает голову от книг по философии и математике, и если в этот момент ему на глаза попадется симпатичная девушка, то вовсе не исключено, что он женится и также произведет на свет наследников.
– Это не снимает с тебя ответственности. Ты старший брат, и тебе следовало жениться первым.
Адам усилием воли подавил вспышку гнева и спокойно сказал:
– Мне это кажется нелепым, сэр. Мы сидим и обсуждаем неудачи моей личной жизни. А ведь на данный момент у нас есть проблемы поважнее, и именно этим проблемам следует уделить максимум внимания. Я предлагаю незамедлительно вернуться к вопросу о пропавшем дневнике.
– Что ж, если ты настаиваешь... – Уилсон поморщился. – Но сказать по чести, меня этот дневник заботит гораздо в меньшей степени, чем ты думаешь.
– Я это заметил. Не соизволите ли объяснить, чем вызвано такое равнодушие? Будь оно все неладно, я просто не понимаю, как вы можете так безразлично относиться к перспективе нашего разоблачения!
– Ну, мой мальчик, это же так просто. – Уилсон пожал узкими плечами. – Единственная ценность этой злополучной тетрадки состоит в том, что ее можно использовать как орудие для шантажа. Значит, рано или поздно новый владелец свяжется с тобой и потребует денег... Как это произошло в случае с миссис Делмонт. И тогда ты проследишь за ним и разыщешь безумца, который посмел угрожать нашему благополучию... Все это только вопрос времени.