– Возвращаемся, тебе домой надо. Хотя это уже не поможет. Ты всё равно заболеешь… Надо же было тебе в такую глушь ехать! Теперь понимаю, почему тебе отказывали все остальные. Будет тебе уроком.
– Аг-га…
И мы отправились ближайшей электричкой обратно, так и не погуляв нормально. Гарри испортил мне настроение, так что у меня окончательно пропало желание гулять в тот день. Мы с Мирай кое-как довели бедного бестолкового до дома, а сами распрощались в подъезде моего дома. Я извинился перед подругой, она поняла меня, обняла напоследок, и дверь моей квартиры закрылась до следующего дня.
У себя я уселся за компьютер и попытался чем-нибудь заняться. В глубине души чувствовал вину за то, что просто взял и послал всех. Жалел о преждевременно завершенной встрече с Мирай. Терзался: что же чувствовала она, хотя я извинился? Я изводил себя около получаса, а затем неожиданно просто отключился. Проснувшись, осознал, что уже вечер и больше не усну, а потому вознамерился всю ночь напролет играть в Shield Art Online на пару с Адамом, который тоже предпочел развлечение забвению. Получилось это у нас более чем успешно. На следующее утро в школу мы заявились с крайне заметным недосыпом.
Тем же днем Мирай позвонила мне из школы и позвала вечером гулять. Я, конечно же, согласился, и вся усталость от игровой ночи чудом прошла. После занятий у меня в запасе была еще куча времени. Первым делом направился с друзьями в кафе, затем зашел в книжный, а в заключение своих планов заглянул к Адаму, чтобы одолжить одну занимательную игру, которой я интересовался еще с начала февраля. Вернувшись домой к четырем пополудни, приготовил ужин, сделал домашку и немного отдохнул, посмотрев пару серий «За гранью» и послушав The Offspring с Blink-182 на старом комбоусилителе от электрогитары. Соседи никогда на это не жаловались: я регулировал громкость.
Когда же стрелка на часах подошла к шести, я уже стоял возле подъезда Мирай и ждал. Она вышла спустя две минуты. Мы вновь отправились гулять. Казалось бы, обычная прогулка, но почему-то было неспокойно на душе. Сердце сжималось от странного двойственного чувства; кровь и леденела, и пылала. Я был влюблен. Всё еще осознавал это, но решиться признаться пока не мог. Каждый раз, глядя в ее глаза, мне хотелось взять ее за руку и сказать прямо, без единого обиняка: «Я люблю тебя». Что сложного, дурень? Просто возьми и скажи. А не мог. И мне оставалось только корить себя за это, покуда не признаюсь.
В тот вечер я узнал, когда у Мирай день рождения. Разговор как-то удачно зашел на эту тему. Она спросила, когда этот праздник у меня. Я ответил – пятого апреля. Потом сам задал тот же вопрос. И получил дату – четырнадцатое марта.
– Так это же совсем скоро, получается…
– Да. Через… – Мирай начала считать в уме. – Двадцать шесть дней.
Я молча кивнул, задумавшись. Совсем скоро.
После прогулки в тот же день я начал размышлять над подарком.
«Что можно подарить Мирай? Я ведь даже толком не знаю, что ей нужно. Хотя, если перебирать, исходя не из „нужно и важно“, а из „приятно и мило“, то можно попробовать заказать ее портрет. А что, в интернете много художников, которые на заказ рисуют. Идея-то неплохая. Правда, недешево это, да и вряд ли хватит личных сбережений, однако… когда же родители мне отказывали?»
К тому времени мать с отцом по-прежнему находились где-то в отъезде, но у меня всегда была с ними связь. Тем более я уже знакомил их с Мирай – когда они вернулись из Южной Дакоты, в конце января. Она им очень понравилась. Да настолько, что они чуть ли не сватали нас, когда она приходила.
В общем, на днях я посмотрел несколько анкет на разных сайтах, пригляделся к самой высоко оцененной и написал творцу. Скинул фото своей возлюбленной, которое сделал относительно недавно, и он, всё подсчитав, назвал цену – триста пятьдесят долларов. «Не так уж и много, – подумал я. – В моей копилке только двести, так что родителям ничего не будет стоить одолжить мне еще сто пятьдесят». Я написал им, они с удовольствием согласились помочь и сказали, что, скорее всего, будут уже дома к ее дню рождения – можно будет заглянуть в гости. По итогу я получил на карту сто пятьдесят баксов. Чуть позже забежал в банк, дополнил счет еще двумя сотнями. Тотчас же вернулся домой и связался с художником. Тот согласился написать Мирай и после оплаты сказал, что как только закончит, скинет фотографию портрета и, если меня всё устроит, отправит его доставкой на дом. «Чудесно, буду ждать!» – набрал я на клавиатуре и воодушевился, кажется, как никогда прежде. Оставалось только ждать.
Картину я получил первого дня весны. Она была даже шикарней, чем на фото. Еще бы. Просто изумительно выполненная работа! Если бы мастер не противился, я бы добавил к итоговой сумме еще сотню – настолько мне всё понравилось. Портрету суждено было дожидаться четырнадцатого числа в моей комнате завернутым в большой эфалиновый пакет.