Только тут Минерва вспомнила про свою великолепную обувь.
– Ничуть! Это еще одно изобретение, которое поможет определить, сумела ли я найти идеальный материал для новой грязеупорной юбки. По правде говоря, это старый, но усовершенствованный материал.
– Да-да, – равнодушно откликнулся Грей. – Снимай их и иди сюда, погрей ноги. – И он придвинул кресло к камину.
– Ты не слушаешь меня, ну да ладно. С годами ты научишься слушать. И тогда я расскажу тебе все, что знаю о резине и о том, как изобретения Макинтоша и Хэнкока были усовершенствованы двумя никому не известными американцами – Хейвудом и Гудиром. Похоже, сера поможет разрешить все затруднения, связанные с применением резины. Ты же знаешь: резина трескается от холода и плавится от жары. Ну так вот, мои сапоги резиновые.
Замолчав, она взглянула Грею в глаза.
– Минерва, ты неподражаема! Если бы я не сдерживался, то непременно сказал какую-нибудь глупость вроде «тебе следовало бы родиться мужчиной». Ты само совершенство, и ты принадлежишь мне. Твоему уму можно только позавидовать.
Минерва заметно смутилась.
– Спасибо, – пробормотала она, но Грей уже вышел из комнаты.
Не снимая плаща, она села, послушно сняла сапоги и подвинула ноги к камину.
Конечно, Грей прав. Напрасно она надеялась, что он, настоящий мужчина, согласится выполнить ее условия. Он джентльмен и воин, а воины не берут с собой женщин на бой. Грей готовился к битве.
Значит, она для него только помеха?
Но сможет ли она покинуть его?
Отрицательно ответив на оба вопроса, Минерва задумалась. Чем помочь Грею? Как уговорить его оставить ее здесь?
В коридоре послышались шаги Грея. Минерва невольно улыбнулась. Даже звук шагов любимого волновал ее, вызывая в памяти его легкую стремительную походку. От нелепого одеяния пустынного шейха Грей давно избавился, но на нем по-прежнему был потрепанный пиратский костюм. Такой наряд очень ему шел.
Грей принес большой чайник с водой и поставил его на треногу в камине.
– Вода скоро согреется, – кивнул он, – и мы позавтракаем. А потом я выйду, и ты сможешь помыться.
Минерва не ответила. Грей вынул из седельной сумки хлеб и сыр, отыскал в кухне кувшин вина и отхлебнул.
– Кислятина! – скривился он тут же. – Но ничего другого у нас нет.
Вино и вправду оказалось отвратительным, но Минерву это не волновало – она утратила всякий интерес к еде и питью. Нехотя жуя хлеб с сыром и запивая вином, девушка думала только об одном: какой ответ дать Грею, когда он заговорит в следующий раз.
Тем временем Грей устроился в кресле напротив и молчал, не сводя глаз с огня.
Отломив кусочек хлеба, Минерва задумчиво скатала мякиш в шарик.
– Еще вина? – спохватился Грей и протянул кувшин.
Она отрицательно покачала головой.
– Может, сыра?
– Нет, спасибо.
– Как знаешь. – Он поднялся и направился к умывальнику. Отлив из чайника в таз немного воды, попробовал температуру рукой.
– Еще не нагрелась, – сообщил он и поставил чайник на прежнее место.
– И так сойдет, – ответила Минерва. – Холодная вода бодрит.
– Тебе надо согреться и уснуть.
– Напротив – взбодриться. Рядом с тобой мне приходится постоянно быть настороже. Нельзя терять бдительность.
Поколебавшись, Грей налил воды в таз.
– Если уж тебе так невтерпеж, то по крайней мере мойся возле камина. – Он завернул остатки еды и сунул свертки в сумку.
Минерва продолжала следить за каждым его шагом. Каким бы приятным был этот завтрак, если бы не эта ужасная мысль, что вскоре им придется расстаться!
Остановившись перед Минервой, Грей произнес:
– Я посижу в гостиной. Тебе нечего бояться. В случае необходимости я могу и не спать.
Она не ответила, и Грей вышел.
Закрывшаяся дверь отделила их друг от друга.
В доме все стихло. Не слышно было даже шагов Грея в коридоре.
Вскочив, Минерва бросилась к двери, разделившей их.
За дверью стояла тишина.
Она осторожно приблизилась к двери вплотную, приложила ладони к холодному дереву и прижалась к нему лицом.
Тишина.
Да, Грей умел обходиться без сна, как и она сама. Неужели он считал, что все четыре года, пока он где-то пропадал, она спала как младенец?
Если они расстанутся, ее снова ждут бессонные ночи и тоскливая пустота. Что с ней тогда станет?
Минерва закрыла глаза и поняла, что никуда не уедет из этого дома, что бы ни говорил Грей, как бы ни уговаривал ее.
– Я никуда не уеду, – тихо произнесла она. – Больше нас ничто не разлучит. Он – моя жизнь.
Ее голос умолк, сменившись звенящей тишиной.
– Ты моя жизнь! – крикнула Минерва. – Понимаешь?
И она заколотила в дверь кулаками.
– Да! – отозвался Грей так, словно стоял рядом. – А ты – моя. И я обязан позаботиться о тебе. – Рывком распахнув дверь, он застыл на пороге – темный силуэт в сером свете. Его изодранная рубашка напоминала белый флаг.
Впервые в жизни Минерве стало страшно.
– Я не оставлю тебя здесь, – заявила она, бессильно уронив руки. – Если ты умрешь, я умру с тобой.
Грей чертыхнулся и застыл в дверях, опустив голову.
– У меня в запасе всего несколько часов, чтобы отвезти тебя в безопасное место и приготовиться к встрече. Если ты останешься здесь, я каждую минуту буду тревожиться за тебя.
– Другими словами, ты обвиняешь меня в эгоизме?