В начале занятия по рукопашному бою отрабатывались приемы защиты-нападения. Алексея инструктор поставил в пару с Пироговым, они были примерно одного роста и одного веса. Особого старания «молодое пополнение» не проявляло. Так, легкая разминка тела после тридцатиминутного кросса.
Замах, удар, блок, контрдвижение, подсечка… Замах, удар, блок, контрдвижение, подсечка… Это было нудно и неинтересно.
Оба пока еще не избавились от невразумительного отношения к жизни, которое следовало бы оставить за воротами части. Они по-прежнему ошибочно считали, что им должно быть интересно то, чем они занимались. Белобрысый инструктор Понятовский проводивший занятие с явным акцентом в сторону вновь прибывших, сделал им замечание.
После этого активность увеличилась, но старания не было. Чувствовалось, что тягой к познанию жизни в плане отработки приемов оба не обладают. Да и приемчики, следует отдать им должное, были плёвенькие. Смысл механической отработки движений, был в доведении до автоматизма всех действий связанных с их применением в каком-нибудь неравном бою…
— Всем внимание! Прекратить занятие.
Спокойно произнес инструктор, наблюдая за тем киселем, который демонстрировали новички. Говорил он тихо, но все его слышали.
Тихий голос, объяснялся достаточно просто. В отличие от рекрутских подразделений США, где присутствует только неразборчивый, подавляющий любое внутреннее сопротивление крик, здесь этого старались по возможности избегать.
Все потому, что крепкие молодые парни, собрались в одном месте не для того, чтобы завтра вскопать кукурузное поле или провести слаженную уборку маниока. Нет, не для этого.
Завтра надо было сходить в бой. Послезавтра сбегать в атаку.
А там, не всегда бывает благополучно в плане взрывов. Ещё там стреляют и прыгают с парашютом. Пулю в спину получить или, к примеру, полетать по воздуху с нераскрытым, пустым школьным рюкзачком за спиной было очень даже элементарно. Вокруг же ж одни вооруженные бандиты. Чтоб, им кисло было. К слову говоря, многие прапора и офицеры, не ко вовремя посчитавшие себя крупными начальниками так и летали, с нераскрывшимися рюкзаками за спиной и с крупнокалиберной от очереди в упор дыркой в организме. А чему там было раскрываться? Завернутые в газету кирпичи, могут дать планирующий полет только фантазии.
Вернемся к тихому голосу. Занятие было остановлено. Инструктор подозвал всех к себе и, указывая на парочку вновь прибывших ленивых бойцов, с большой выдумкой рассказал всем, как важно в бою не растеряться и до автоматизма отработать приемы защиты от нападения. После своей тирады он, указывая на вышеназванных, произнес:
— Наше пополнение, пока не понимает важность того, о чем я только что говорил. Предлагаю вам, — он с вызовом посмотрел на них. — Провести боевые схватки с вашими сослуживцами. Чтобы вы поняли, насколько необходимы эти навыки для вашего боевого духа и тела… Хотя бы, для того чтобы в рукопашной схватке с превосходящими силами врага, вас не забили до смерти. Вопросы есть?
— Я не понял… — Пирогов старался быть подчеркнуто вежливым, но с тревогой и озабоченностью уточнил. — Схватка в полный контакт?
— Да, капитан, вы прибыли в спецподразделение. Все шутки остались за его воротами.
То ли съязвил, то ли серьезно произнес Понятовский, неверно истолковав тревогу Пирогова:
— Про счастливую жизнь в нашей дружной семье вы узнаете после… Из тех фильмов, в которых прямо сказано, что наша часть — ваша новая родина и семья… Но прямо сейчас вы можете отказаться от выполнения моих команд, после чего будете немедленно переведены в инженерно-саперные роты… Как говорит наш командир: «У каждого рядового Моцарта, есть свой сержант Сальери». И не верить ему, оснований у меня быть не должно.
— Ну, зачем же так категорично, сразу в саперы…
Проворчал несколько смущенно Пирогов, взглядом ища поддержки у стоящего рядом Гусарова, — Раз у вас так принято… Тем более… Подготовка к встрече с врагом… Не дай бог, с Моцартом каким-нибудь…
Окружающие их полукругом сослуживцы, разогретые тренировкой от предвкушения интересного зрелища, уже потирали руки. Новички держались как-то уж чересчур независимо. Кому такое понравиться? Многим преждевременно слышался хруст ломаемых костей, и виделось усыпанное зубами поле битвы.
Для монотонных армейских будней забитых каждодневной рутиной и требованиями строгого исполнения жестких уставных предписаний, легальное избиение несмышленых зеленых-офицеров, было хоть каким-то развлечением. А для любителей щелкнуть себе по нервам взрывом адреналина, кроме всего прочего и активным зрелищем.
Почти все из присутствующих желали лично поспособствовать «поднятию боевого духа» пополнения. Помочь им собственным участием избавиться от штатской лени и зазнайства.
В свое время, еще до службы в разведовательно-диверсионном отряде спецназначения «Каскад» Алексей с первой же попытки стал обладателем крапового берета. Это было серьезным испытанием, т. к. бывало и такое, что из тридцати-сорока претендентов, как правило, не в первый раз оспаривающих право носить этот почетный головной убор в результате всех испытаний его получали один-два самых заслуженных. Бывали случаи, что не выходило у всех претендентов. Бывало и такое. У Алексея все получилось по всем статьям расходной спецназовской ведомости. Там было в несколько раз труднее. Но ничего ведь смог же. Вера в себя, так же как и вера в успех — уже половина победы.
Стоящий рядом боец, бесцеремонно оттеснив плечом Гусарова в двух словах, из которых не было ни одного печатного, объяснил на нормальном русском языке, чего от них ждет инструктор. Похоже, что паренек происходил из обычной «рэкетирской» среды специализирующейся на вымогательствах у «беспробудно несчастных» инородцев, торгующих на рынках необъятной России. Именно из таких рептилий, в основном и состоит уголовный бомонд.
Выслушав со стороны пояснительную и устрашающую речь, Алексей по-хорошему внутренне завелся.
Глуповато улыбаясь и суетливо теребя край своей робы, он предусмотрительным жестом, перед этим странно поцокав языком, попросил уступить ему право первого боя. Пирогов попытался возражать, даже ругался на понятном языке, однако, видя решительность своего нового приятеля, уступил.
Алексей вышел в середину круга, покрытого пружинящими пластами, тщательно пригнанной друг к другу резины. Опробовал покрытие. Крутанул шеей. К удивлению многих ушел с места боя. Молча разулся. Посмотрел на босые ноги, потом на Понятовского. Тот что-то пробурчал на своем инструкторском… Однако, возражать не стал. Гусаров вернулся на резиновой покрытие и стал в обозначенный кружком центр площадки.
Против него, плотоядно улыбаясь и заранее потирая от удовольствия руки, выскочил соперник, тот самый «удалой малый» кто минутой раньше плохими словами объяснил, как во все дырки «отмудохает» Пирогова.
— Будет больно, скажи, — вполне безобидно произнес он.
— Обязательно, — искренне пообещал Алексей.
— Проверка на вшивость… — он хотел еще что-то умное сказать, но прозвучала команда к началу схватки.
Алексею достаточно было двух ложных замахов руками и одного удара ногой, чтобы большого и не в меру самоуверенного соперника с удивленной, запрокинутой навзничь физиономией понесли с площадки.
— Случайность… — Коротко прокомментировал Алексей свои действия, глядя вслед глубоко загорюнившемуся бойцу пытавшемуся рассмотреть ставшее бессмысленным небо.
Когда кто-то из стоящих вслух это повторил, Пирогов рассмеялся громко и весело. Такой смех у многих народов, населяющих земной шар, называется — от всей души. Уж он-то знал толк в таких движениях. Они из разряда обычных физических упражнений переходят в нечто более крупное, чем просто быстрое и стремительное действие. Это больше напоминает искусство.