Ждите ответа
Набросок романа
Первыми эту ни с чем не сообразную, в голове не укладывающуюся нелепицу обнаружили двое охранников, решивших укрыться от пронизывающего до костей рождественского мороза внутри огромного, гулкого от пустоты и безлюдья дома, где не сегодня-завтра должна была начаться полная реконструкция и который они и были поставлены охранять.
Их щелястая каптерка, стоявшая на улице, прошивалась насквозь свирепым, мочи нет, ветром, в то время как они твердо знали, что на втором этаже неживого дома стоит давно без употребления старинный, под самый потолок, камин, который проще простого растопить досками и прочим деревянным хламом, и грейся себе — не хочу у веселого огня. Тем более что нутряное тепло от двух наспех распитых в начале смены бутылок сомнительной мутноватой жидкости мигом, глазом не успели моргнуть, выдуло из них безжалостной стужей, от которой даже запуганный до оторопи градусник зашкалило, а третью, по опыту, они оставили до рассвета, когда мороз и вовсе рассвирепеет. Так что одна надежда оставалась — камин на втором этаже обреченного дома.
Но стоило им, отворив с трудом тяжеленную дверь парадного хода, войти в тонущий в темноте огромный, с баскетбольную площадку, подъезд, как им почудилось — либо примерещилось со страху или от выпитой стакан за стаканом, без передыху, водяры, — будто с верха широченной, дугою, лестницы пробивается сквозь стылую темнотищу узкий луч света, а ведь дом стоял уже бог весть сколько обесточенный, последних жильцов когда еще повыселили!.. Нащупывая наугад ногою скользкие мраморные ступени, они все же решились подняться по лестнице: не того еще, вчерашние бравые вэдэвэшники и омоновцы, насмотрелись они в Афгане и Чечне!..
Добравшись до верхней площадки, они увидели, как в щель из-под одной из дверей совершенно уж несомненно прорезается острое лезвие света, да такого празднично-яркого, будто за ней горит на всю катушку вся, сколько ее там ни есть, несметность пятисотсвечовых ламп!.. Сквозь разбитые окна гулял пронизывающий ветер, и резким порывом, так что с перепугу взвизгнули ржавые дверные петли, разом распахнуло обе высоченные створки, и перед их глазами открылась на короткий миг освещенная до рези в глазах просторная комната и в глубине ее — вожделенный камин. Поразительнее всего было, что вовсе не электричество ее щедро заливало, а трепещущее на сквозняке и отражавшееся в навощенном наборном паркете пламя множества восковых свечей в огромных люстрах и настенных светильниках; в камине полыхали красно-желтым, с синим исподом, огнем сосновые поленья; да и сама комната, из которой когда еще было вывезено все добро до последней мелочи, была богато обставлена старинной, красного дерева мебелью. А перед камином недвижимо, с закрытыми глазами, так, что не сразу было просечь, то ли живой он, то ли давно окоченевший труп, откинувшись на высокую спинку кресла, сидел здоровенный мужик в напяленном на голову пудреном парике, в богатом бархатном кафтане, из-за ворота которого пенилось белее белого кружево, из рукавов — белейшие же кружевные манжеты, и отсверкивала острыми радужными стрелами огромная, в полгруди, звезда. Заслышав чужие шаги, человек этот, неведомо откуда взявшийся, вскочил с кресла во весь свой саженный рост, да как затопает ногами в белых шелковых чулках, как закричит страшным голосом: «Вон! Пошли вон, холопы! Михеич, гони в шею этих пугачевцев!..», да еще и ругнулся длинным, с переливами, матом, который огорошил даже наслышавшихся всякого в горячих точках охранников.
Мигом как из-под земли появился в дверях, едва вмещаясь в проеме, еще один дюжий молодец, тоже в белых чулках и парике, да еще с двумя большущими пистолями в обеих руках, и беспременно пальнул бы, но тут разом погасли все свечи, будто кто-то незримый их одним мощным выдохом задул, и на все навалилась такая непроглядная темень, что хоть глаз выколи. А уж ветер с улицы завыл волком еще страшнее прежнего.
Хоть и десантники и омоновцы, сам черт им не брат, охранники, не сговариваясь, опрометью, оскользаясь на ступенях лестницы, кинулись вон прямиком в свою каптерку. Едва пришедши в себя, они в один голос порешили — не в милицию же звонить, руки у ментов коротки с привидениями сладить, да и в ответ наверняка одно бы и услышали: с перепоя не то еще может привидеться, надрались до беспамятства, пусть с ними разбирается сам хозяин дома, который им доверил стоять на посту — муха не пролети, не то чтобы мимо них незримо вселилась и квартировала в нем всякая, ее и в протоколе не оформить, нечистая сила!..
Так что ничего им, по здравом размышлении, не оставалось, как приложиться к третьей, оберегаемой до рассвета заветной бутылке, опростать ее до донышка и заснуть крепчайшим и чтобы уже безо всяких сновидений сном. А наутро, как сквозь плотный глухой туман, припомнилось им, что произошло с ними ночью, да и то сомнительно — произошло ли, не привиделось ли, не примерещилось?!.. И они пришли к согласной мысли, что всему виною поддельное, купленное по дешевке у азербайджанцев на рынке пойло.