— О'кей? — вопросительно взглянула на мужа Катя, ища его согласия. — Все будет о'кей, Кеша, не хуже, чем у всех других, и придется всем вместе выпутываться. Вместе — легче.
— А там и правительство что-нибудь да придумает, ему-то дефолт меньше всех нужен, — поддержал ее Левон Абгарович. — Пойдет в очередной раз с протянутой рукой во Всемирный банк, которому тоже не хочется, чтобы такой рынок, как Россия, полетел к черту в зубы и опять иметь дело с коммуняками.
Иннокентий Павлович глядел на жену с нескрываемым удивлением: откуда у этой пигалицы, от горшка два вершка, такая беспардонная хитрость, такая деловая сметка и бесстрашие глядеть вперед, опережая события?.. Пусть даже это ее вечное «о'кей» — одно самообольщение и чисто американское ковбойство, которое может обернуться для банка полнейшей катастрофой и, не исключено, контрольным выстрелом в голову, как это случилось с отцом… Она ведь сейчас играет не просто с огнем, но и с его жизнью!.. И опять ему в голову пришло: американка, стопроцентная американка, потому-то Америка и держится всегда на плаву, как непотопляемый корабль, что бы там с миром ни происходило, что они — такие. Самоуверенные, твердые, жесткие, бесстрашные, готовые защищать себя всеми доступными средствами. Потому-то у них и срабатывает всегда это их «о'кей», словно заговор от любой нечистой силы!..
Затянувшееся молчание прервал Левон Абгарович, поглядев на Катю, словно бы ища у нее поддержки:
— Но это еще не все, босс. Это всего лишь половина дела, как мы понимаем его с Екатериной Георгиевной. А вторая половина…
— Что вы там еще надумали вдвоем?! — прервал его Иннокентий Павлович. — С меня и первой хватит!
— Это, — продолжил Левон Абгарович, — всего лишь то, что надо сделать, чтобы не оказаться в дураках и не разориться. А вторая половина дела — как бы на этой ситуации еще и заработать.
— Заработать?! — изумился Иннокентий Павлович. — Да вы оба просто белены объелись!
— А зачем же мы оставили нетронутой чуть не половину наших активов?! Ты себе представляешь, Кеша, — уверенно — как о чем-то несомненном и хорошо наперед рассчитанном продолжил Абгарыч, — что завтра, то есть уже сегодня, сейчас, творится на бирже ценных бумаг?.. Доллар взлетел до небес, рубль рухнул на самое дно, а с ним вместе и цена на недвижимость, на акции, на купленные вчера за гроши и так и не заработавшие заводы, шахты, нефтяные поля. Сегодня они уже стоят даже не гроши, а дешевле, чем дырка от бублика. Их сейчас, когда у всех ум за разум зашел и от страха полны портки, можно лопатой грести, покупать на вес! И — попридержать, дожидаясь лучших времен, когда напуганный пуще, чем само бедолага-правительство, Всемирный банк поспешит подкинуть нам на бедность десяток-другой миллиардов, чтобы эта лавина не погребла под собою не нас одних, но и их тоже. Подождать, набраться терпения, не торопить события. А тем временем — на это и сгодятся наши деньги на Мальте — мой брат, «армяшка», как ты изволил выразиться, по поручению Екатерины Георгиевны и на ее же имя как твоей законной жены и, стало быть, совладелицы банка уже с сегодняшнего дня начнет скупать по дешевке на бирже и на залоговых аукционах все, что ни подвернется под руку. А поскольку Катя гражданка ЮЭсЭй, это будет называться иностранными инвестициями в российскую экономику, комар носа не подточит. А там, глазом не успеем моргнуть, все эти акции и недвижимость опять взлетят вверх, только теперь они будут уже наши. Наши, Кеша, наши, и мы опять на коне, да не на кляче прежней, а на скакуне чистых арабских кровей! И тогда делай что хочешь, твоя воля — или перепродавай их втридорога, или заставь все эти шахты и скважины заработать на полную катушку. — Перевел дух, налил себе сам еще стакан виски, осушил его залпом. — Я бы на твоем месте послал меня сию же секунду на биржу посмотреть, что там делается и чем пахнет, а завтра к вечеру уже и мой братец троюродный будет в Москве, на него можно положиться, я ему звонил, думаю, он уже в самолете. И тогда, — заключил он с торжеством, — прибавляй к своим денежкам еще как минимум три нуля, счет через месяц-другой пойдет не на миллионы — на миллиарды, Кеша, на миллиарды! Это, уж можешь мне поверить, как дважды два четыре, на этой-то афере Сорос и стал тем, кем он стал, и мы к нему выстроились в очередь с протянутой за грошиком рукой! Подумай, Кеша! Хотя о чем тут думать, тут действовать надо, и прямо сейчас, не одни же мы с тобой такие умные и ушлые!..