Однако графине не удалось переубедить невестку. Теперь Линн наконец-то осознала, что все это время подсознательно ждала, — едва ли не хотела!-чтобы Хуан ее предал. И вот теперь, когда это произошло, испытывала даже нечто похожее на облегчение. Все встало на свои места. Ей больше не нужно тешить себя напрасными надеждами. Хуан такой же, как все. Ее бабушка была права, и Линн действительно не заслуживает того, чтобы кто-то ее любил.
— Он меня не любит,-с горечью возразила она.-Он любит Хосефину.
— Вам нужно время, чтобы все спокойно обдумать,-стояла на своем графиня.-Как я поняла, вы хотите увидеться с адвокатом. Хорошо. Но сначала давайте вместе покатаемся по городу. Меня всегда успокаивает езда в машине. Может быть, вам это тоже поможет.
Как ни странно, но графиня оказалась права. Неторопливая поездка по живописным улицам действительно помогла Линн прийти в себя. Во всяком случае, до того момента, когда она увидела на улице мужчину, который со спины напоминал Хуана. Она совершенно забыла о том, что сегодня муж надел темный костюм. А мужчина был в светло-сером. Линн напряглась, глядя в окно с какой-то отчаянной жадностью. Когда они проехали мимо мужчины, оказалось, что тот совсем не похож на ее мужа. Ни капельки не похож.
К удивлению Линн, шофер подвез их к шикарному отелю.
— Сейчас мы зайдем в бар и выпьем чаю,-сказала графиня.-А потом вернемся домой и немножко отдохнем. После обеда, если вы не передумаете, я устрою вам встречу с адвокатом. Но все-таки я вам советую сначала поговорить с Хуаном.
Ну уж нет!-решила Линн. Больше она никому не позволит диктовать ей, что делать.
Но она все-таки послушно вышла из машины и направилась следом за свекровью в холл отеля, где ноги едва ли не по щиколотку утопали в мягком ворсе ковра.
— Нам сюда.
В роскошно, но со вкусом обставленном баре половина столиков уже была занята в основном женщинами в элегантных платьях, которые пили чай и мило беседовали. В углу за пианино сидела девушка и наигрывала приятную тихую мелодию.
Приветливая официантка провела их к столику, расположенному почти напротив открытых двойных дверей, что вели в холл. Линн с ее места была хорошо видна стойка регистрации, у которой как раз столпились мужчины в строгих деловых костюмах. Они все старались привлечь внимание девушки-портье, причем одновременно.
Официантка принесла им чай, сандвичи и аппетитные пирожные с кремом. Пока графиня разливала чай, Линн рассеянно наблюдала за тем, что происходит в холле.
Вдруг она вся напряглась. К стойке подошел Хуан. На этот раз это был именно он. Кто-то прошел мимо двери, на мгновение загородив Хуана от Линн. А когда она снова увидела мужа, внутри у нее все перевернулось. Рядом с ним стояла Хосефина, положив руку ему на плечо. Лучезарно улыбаясь, девушка-портье протянула им ключ, и Хосефина взяла его.
У Линн было такое чувство, как будто она сейчас умрет. Вернее, даже не так: ей хотелось умереть, чтобы не видеть, как Хуан под руку с Хосефиной направляется к лифту. Она не хотела на это смотреть и в то же время была , просто не в силах отвести взгляд.
Графиня заметила, как побледнела и напряглась ее спутница.
— Дорогая, что с вами?-Она обернулась через плечо и буквально подавилась словами, увидев, на что смотрит Линн.-Это еще ничего не значит,-быстро проговорила она.-Должно быть какое-то объяснение…
— Портье дала им ключ,-безо всякого выражения произнесла Линн. Она резко поднялась из-за стола, едва не опрокинув его. Глаза застилали слезы.-Мне надо уйти. Прошу прощения, но я не могу здесь оставаться…
К счастью, у Линн остались ключи от виллы, которые дал ей Хуан. Она вернулась в поместье на такси. И хотя прислуга была явно удивлена тем, что молодая хозяйка приехала так рано и без супруга, никто не сделал попытки остановить ее. когда она упаковала чемоданы и погрузила их в свою машину.
Пока Линн собиралась, ее терзал панический страх. Хуан мог вернуться любую минуту. Что, если он попытается не дать ей уехать? Что, если сыграет на влечении к нему и подчинит себе ее волю?
Ему это будет совсем не сложно. Стоит лишь прикоснуться к ней, и Линн растает. Она это знала. И это было хуже любой психологической пытки-сознавать, насколько она беспомощна перед ним. Несмотря на все то, что сказала Хосефина Линн, она по-прежнему любила и желала Хуана.
Она задавалась вопросом: что было бы, если бы в тот злополучный вечер графиня не вошла бы к ней в комнату и они с Хуаном занялись бы любовью? Хватило бы у нее сил уйти от него сейчас?
Но в тот вечер они не занимались любовью. Очень настойчиво, умело Хуан возбудил ее до такой степени, что она уже не могла думать ни о чем другом, кроме как отдаться ему. Он использовал ее жгучее неудовлетворенное желание, чтобы поработить разум и волю Линн…
Она завела двигатель, тронула машину с места и попыталась заставить себя сосредоточиться на дороге. Но не тут-то было. Мысли упрямо возвращались к увиденному в отеле. Может быть, в эту минуту Хуан и Хосефина еще вместе? Может, спят, утомленные страстью и насытившиеся друг другом? Интересно, а что бы сказал ей Хуан, когда вернулся? Какую мифическую деловую встречу придумал бы на сей раз? Или просто замкнулся бы в ледяном молчании, к которому Линн уже начала привыкать за последние дни?
Поначалу она даже находила какое-то извращенное удовольствие в том, что сказала мужу, будто Хосефина приходила поздравить их с бракосочетанием. Линн представляла себе, как он мучается, пытаясь решить, что именно произошло во время встречи двух соперниц. Но теперь она горько жалела, что не поговорила с мужем начистоту, когда у нее была такая возможность. Слезы застилали глаза, так что Линн пришлось даже остановить машину. Ей не стоило вообще приезжать сюда, в Испанию. Но если бы она не приехала, то никогда не узнала бы о том, как сильно папа ее любил. Зато ей не довелось бы изведать, что значит безумно полюбить человека, который расчетливо использует тебя в своих целях.
Линн собралась было вновь завести машину, как вспомнила о том, что сказала ей графиня. В словах свекрови была доля правды. Линн действительно искала поводы для того, чтобы не верить в любовь Хуана. Потому что в глубине души боялась ему доверять. Боялась боли, которую он может причинить, предав ее. Но в конце концов оказалось, что Линн была права в своих опасениях. Хуан действительно не любит ее.
Здравый смысл подсказывал, что надо было остаться в Мадриде. Но когда Линн увидела Хуана с Хосефиной, то испытала настолько сильное эмоциональное потрясение, что уже не могла мыслить здраво. Ей хотелось одного: убежать и спрятаться от всех. И прежде всего от Хуана. А вилла манила ее, точно яркий маяк в бесконечной тьме. Там, в доме, который достался Линн от папы, она обретет убежище… Или нет? Что, если Хуан приедет за ней? Вдруг он настолько одержим идеей заполучить виллу и землю, что способен… Способен на что? Принудить отдать ему виллу? Вряд ли. Хотя теперь ей придется писать адвокату вместо того, чтобы встретиться с ним лично. Линн уже ругала себя за глупость. Надо было остаться в Мадриде. Но она уезжала в расстроенных чувствах и была просто не в состоянии думать о каких-то делах.
Интересно, графиня расскажет сыну о том, что случилось? Не думай о нем. Не думай, твердила себе Линн. Если бы у нее была возможность вытравить этого человека из своего сердца и памяти, она бы не раздумывала ни секунды. Но к сожалению, такой возможности у нее не было. Она по-прежнему любила Хуана. Господи, как же ей было противно в этом признаваться даже себе самой. Что случилось с ее хвалеными хладнокровием и спокойствием? Куда подевалась способность защитить себя от любой боли? Когда Линн встретила Хуана, она стала совсем другой: ранимой, нервной. Линн не обманывала себя. Если бы Хуан сейчас оказался рядом, если бы обнял ее, прижал к себе, она не могла бы утверждать, что устоит. Пусть даже потом-она знала это-стала бы себя презирать и ненавидеть. И его она тоже будет ненавидеть. Она уже его ненавидит. Но все-таки ненависть была не настолько сильна, чтобы победить любовь…
Когда Линн подъехала к вилле, уже смеркалось. Физически она себя чувствовала совершенно разбитой-сказались все волнения дня. Линн прошла по дому, проверяя, надежно ли закрыты двери и ставни. Даже если Хуан приедет, он не сможет войти в дом. Линн понимала, что сейчас ей лучше всего лечь спать. Но она была слишком возбуждена, чтобы заснуть. В первый раз в жизни она пожалела о том, что не пользуется снотворным. Сейчас бы оно пришлось очень кстати. Но снотворного с собой не было. Вместо этого Линн решила принять горячую ванну и выпить молока. Однако это не помогло ей расслабиться. Стоило лишь закрыть глаза, как ее сразу же одолевали болезненные воспоминания. О Хуане. Как он ласкал ее в тот злополучный вечер когда графиня застала их в постели. О Хосефине. Каким презрением и злобой горели ее глаза. О графине, которая казалась вдруг постаревшей, как будто сломленной болью. И снова о Хуане. Как он смотрел на нее, обнаженную. Как искусно притворялся, что хочет ее… Именно это притворство было самым жестоким его предательством…