Я стянула с себя майку, прежде чем разум проснулся. Странно, но все оказалось не так страшно. Прохладный воздух остудил мою разгоряченную кожу, осыпая ее гусиными пупырышками. Труднее было заставить себя посмотреть на него, когда я услышала, как Кэм втянул ноздрями воздух.
– Эвери.
Мне казалось, что стук моего сердца разносится по всей квартире. Кровь хлынула к лицу, но я все-таки рискнула поднять голову.
Он пристально смотрел на меня, и его затрудненное дыхание перебивало настороженность, еще сквозившую в плотно сжатых губах.
Слегка закружилась голова, и я прислонилась к стене, руки повисли как плети. Кэм стоял всего в нескольких шагах от меня, я даже не заметила, когда он успел подойти. Он не просто смотрел на меня. О, нет, он пожирал меня взглядом. Такой же взгляд был у него в ту ночь, когда он целовал меня, вбирал в себя каждую мою клеточку. Тепло разлилось в горле, спускаясь к грудям в кружевных чашечках черного бюстгальтера. Его рот слегка приоткрылся, и я закусила губу. Когда он медленно поднял голову, я почувствовала, как внизу живота зарождается тянущая боль. Его взгляд потемнел, и яркая лазурь сгустилась до почти черной синевы.
В моей груди шевельнулось сомнение, и в горле пересохло. Я не хотела видеть его таким. Я ожидала тепла и чувства, от которого перехватывает дыхание.
– Кэм?
Он покачал головой, сжимая опущенные руки в кулаки.
– Не надо.
– Не надо что? – спросила я.
Он крепко зажмурился.
– Этого… не делай этого, милая.
– Но разве не этого ты хочешь? – Я тяжело сглотнула.
Его глаза распахнулись.
– Я жду не этого, Эвери.
Моя уверенность дрогнула, как хрупкое деревце на ветру, а потом и вовсе рухнула. Я глотнула воздуха, и он застрял в горле.
– Ты меня не хочешь.
Кэм оказался прямо передо мной уже в следующее мгновение, все произошло так быстро, что я даже не заметила его движения. Он обхватил мою голову руками и наклонился, почти касаясь моего лица. От него шла мощная волна возбуждения. Я больше не дышала, тело напряглось как струна.
– Черт, Эвери. Ты думаешь, я не хочу тебя? – Его голос вырвался из груди глухим рыком. – Нет ни одной частички твоего тела, которой бы я ни хотел, ты это понимаешь? Я хочу быть на тебе и в тебе. Я хочу тебя у стены, на диване, в твоей постели, в моей постели – везде, где только можно трахать, и, поверь мне, моя фантазия в таких делах безгранична. Даже не сомневайся в том, что я хочу тебя. Только это не должно быть так.
Мои глаза расширились, смятение охватило меня, добавляя неразберихи в мои и без того перепутанные мысли.
Он прижался ко мне лбом. От этого прикосновения застучало в висках.
– Только не так, никогда, запомни. Ты пьяна, Эвери, а когда мы будем вместе, потому что мы будем вместе, ты должна ясно осознавать и чувствовать все, что я делаю с тобой.
Его слова не сразу, но все-таки пробились ко мне сквозь пелену пьяного угара и сомнений, и все встало на свои места. Закрывая глаза, я повернула голову и потерлась щекой о его кожу.
– Ты хороший парень, Кэм.
– Нет, не хороший. – Он глубоко выдохнул, и его дыхание согрело мою щеку. – Хороший я только с тобой.
То, чего ждал Кэм, случилось вскоре после того, как я сняла с себя майку и предстала перед ним в лифчике. Он усадил меня на диван, укрыл одеялом мои плечи. Мы смотрели на редкость тупой фильм, что-то из научной фантастики, когда все мною выпитое решило, что больше не хочет задерживаться в желудке.
Сбросив с себя одеяло, я начала выкарабкиваться из своего уютного гнездышка на коленях у Кэма.
– О боже…
– Что такое? Тебя тошнит. – Кэм уже был на ногах.
Я бросилась в ванную, захлопнула за собой дверь. Упав на колени, я подняла крышку унитаза, и началась страшная рвота. В движение пришли все мышцы моего тела. Слезы струились по лицу, тело содрогалось в конвульсиях. Казалось высшей несправедливостью испытать это еще раз после гриппа.
В агонии рвотных позывов я даже не расслышала, как вошел Кэм, но он был рядом, стоял на коленях. Его рука гладила меня по спине, успокаивая, утешая, собирая волосы, которые вырвались из моего пучка и лезли в лицо. Он оставался со мной, бормотал смачные ругательства, которые творили чудеса, поддерживая меня даже на самой мучительной стадии сухой рвоты.
Когда все было кончено, он помог мне склониться над ванной, а сам схватил маленькое полотенце и смочил его водой. Он встал на колени, вытирая мне лицо, как это уже было однажды, после вечеринки в Хэллоуин.
– Тебе лучше? – спросил он.
– Вроде, – пробормотала я, жмурясь от яркого света. – О боже, как стыдно.
Он усмехнулся.
– Ерунда, малышка.
– Ты поэтому остался, да? – застонала я, чувствуя себя последней идиоткой. – Ты знал, что меня будет тошнить, а я тут представлялась со своим стриптизом…
– Ш-ш, – произнес он, убирая с моего лица пряди волос. – Как бы мне ни было приятно смотреть, как тебя выворачивает наизнанку, остался я здесь вовсе не поэтому, и ты это знаешь.
Я снова закрыла глаза, и меня закачало на волнах.
– Потому что хочешь меня, но только не когда я пьяная и облеванная?
Кэм расхохотался.
– Да, кажется, ты права.
– Просто хотела убедиться, что мы на одной волне, – пробормотала я. До меня вдруг дошло, что я по-прежнему в джинсах и лифчике, но, честно говоря, было уже все равно. Терять было нечего. Завтра обещало совсем другую историю.
– Вот уж нет.
Я приоткрыла один глаз.
– Ха-ха.
– Думаю, тебе понравится. – Он обтер мой подбородок прохладной влажной салфеткой.
– У тебя очень… ловко получается.
– Большая практика. – Кэм отшвырнул полотенце, схватил другое и повторил процедуру. – Не раз бывал на твоем месте. – Он пробежался полотенцем по моей шее, бретелькам лифчика, плечам, рукам, до самых кончиков пальцев. – Теперь в постель?
Распахнулся мой второй глаз.
Он покачал головой, и ямочка промелькнула на левой щеке.
– Слушай, выброси из головы эти грязные мысли.
– О.
– И не окай, – сказал он, поднимаясь с пола. Стоя ко мне спиной, он возился возле умывальника. Зашумела вода в кране. Потом он снова вернулся ко мне, держа в руке зубную щетку со слоем зубной пасты сверху. – Держи, помогает убрать этот мерзкий привкус во рту.
Я радостно потянулась за щеткой.
– Ты замечательный.
– Я знаю. – Он передал мне зубную щетку вместе с бумажным стаканчиком, которым я никогда не пользовалась. Когда я почистила зубы, он снова опустился на колени и сел на пятки. Расстегнул свою толстовку и скинул ее на пол. – Я пытался добиться от тебя этого признания с того самого дня, когда ты чуть не сшибла меня. Если бы я знал, что для этого достаточно лишь протянуть тебе зубную щетку, я бы уже давно это сделал. Мой прокол.
– Нет. Это мой… – Я дернулась, когда он нагнулся и стянул через голову футболку. – Что ты делаешь?
– Я же не знаю, где у тебя одежда.
– Уф. – Мой взгляд скользнул вниз, и я подумала, что мне опять нужно влажное полотенце.
– Я решил, что тебе захочется переодеться.
При ярком свете я смогла впервые разглядеть татуировку на его плече. Внутри солнечного круга уместилась тысяча мелких точек, которые, наверное, и придавали такую живость картинке.
– Да…
– И проще всего позаимствовать мою футболку.
Мой взгляд спустился к его темным соскам и скользнул еще ниже, прочерчивая рельеф его мышц.
– Хорошо.
– В ней тебе будет удобнее.
Дорожка темных волос тянулась от его пупка вниз, уходя под пояс джинсов. И легкие впадинки на бедрах казались отметинами чьих-то пальцев.
– Конечно, – пробормотала я. Разве можно иметь такие мышцы? И что за упражнения надо выполнять, чтобы добиться такой безупречной формы?
– Ты совсем меня не слушаешь.
Я очнулась и подняла голову.