— Вы комсомольцы? Нет? Что тогда притащились так рано? Вход в семь часов!
— А чё за привилегии такие у комсомольцев? — дерзко спросил здоровенный парень из параллельной группы. — Вам всё можно, да?
— Да, — кивнул головой комсорг. — Это первичная ячейка ВЛКСМ техникума организовала праздник. И я имею полное право не пускать вас. Чё вам там делать?
— Мы в общаге живём здесь! — сипло сказал Вован, чувак со второго курса. — Нам чё, ночевать тут теперь?
— Сейчас я спрошу у коменданта, живёте вы или нет! — беспрекословно сказал Владимир Станиславич, и увидев Жеку, обронил. — А вот и Соловьёв! А ну-ка, не пускай пока вот этих товарищей никуда! Сейчас я с Михалной приду.
Когда комсорг ушёл, пацаны угрюмо посмотрели на Жеку, но тот лишь развёл руками.
— Бухло притарили что ли? — спросил Жека.
— Ну. Хотели затарить сразу, а этот чёрт не пускает.
— Если водяра, суньте в снег где-нибудь за углом, да и всё, — посоветовал Жека. — Потом выйдете типа покурить, и притараните. Ща шмон будет капитальный.
Пацаны рассудили, что так будет получше, и отошли. Почти в это же время подгрёб Лёха.
— О. Уже подваливают. Привет, — за руку поздоровался он. — Бухло пошли тарить?
— А ты откуда знаешь? — рассмеялся Жека.
— Поживёшь в общаге, уже всё будешь знать. — заверил Лёха. — Чё там Станиславич ?
— Сказал стоять и пока не пускать никого. Пошёл за комендой в общагу.
А запускать внутрь начали только полседьмого. Но особого шмона не было — не будешь же каждого осматривать на морозе. Владимир Станиславич стоял, и только зорко смотрел на каждого, чтоб не было заранее пьяных. И девушек. Воронкова, которую он втихаря клеил и доклеил, навряд ли бы пришла на подобное мероприятие, поэтому мог поглазеть на других юных красавиц. Пришла и Марина. Лукаво улыбнулась Жеке и помахала варежкой.
В семь часов собрались все, кто хотел. Наверное, Владимир Станиславич сказал какую-то речь, но Жека этого не слышал, потому что он с Лёхой наблюдал за входом. Пока никого левого не было, заходили вроде все свои. Потом подошли пара левых оборванцев, стрёмно одетых, хотели пройти, но Жека перегородил им дорогу.
— Куда идёшь? — нагло спросил он. — Сюда нельзя.
— Да мы это, братан... Учимся тут! — не нашёл ничего лучшего один из подошедших, мужик неопределённого возраста в цигейковой шапке и старой замызганной шубе. Его друган, в фуфайке и облезлой кроличьей шапке, согласно закивал головой, вытирая сопли кулаком с наколкой солнца на кисти.
— Валите нахер отсюда! — заявил Лёха, потирая кулаки. — Тебе чё, ещё повторить?
— И чё ты мне сделаешь? — быканул первый и достал кухонный нож. — Я щас всю братвы сюда позову. Нас тут все знают. Мы тут...
Жека не дав договорить, заехал ему в челюху, отчего мужика подкосило. Он закатил глаза и упал на колени. Но сознание не потерял.
— Нокдаун! — захохотал Лёха.
— Слышь ты! Бери своего дружбана и валите отсюда! — негромко сказал Жека второму. Тот сразу же подхватил первого, поднял на ноги, и кое-как потащил его в сторону дворов. Жека ногой откинул нож обрыгана в сторону, в снег.
— Неслабо ты его приласкал! — Славян проводил взглядом нож, хотел взять его, но Жека не дал.
— Не трогай никогда ничего такого! Они может, недавно кого-то прирезали им, а ты хватаешь. Потом найдут твои отпечатки — вовек не отмоешься. Это прямое доказательство.
— Да прогнал чё-то, — по-деревенски прямолинейно признался Лёха.
Примерно через двадцать минут всё смешалось. Пацаны, девчонки стали выходить покурить, просто подышать воздухом. Можно было уже не торчать тут.
— Чё, пойдём, посмотрим? — предложил Жека. — Чё торчать-то тут.
— А.. Пошли...
В актовом зале открытая двер, из которой то входит, то выходит народ. Грохочет музыка. Как Жека и ожидал, за столом с приставкой и усилком сидел Владимир Станиславич, и на свой вкус ставил музыку. В основном, ту же, что и раньше, днём. И ставил по своему вкусу. То, что нравилось только ему. Молодёжь хотела бы потанцевать под что-нибудь современное. Зарубежку — Фэнси, Джой, Блю Систем, или хотя бы Комиссар, Стеллу, Андрея Державина. Хороших групп стало великое множество, но комсорг выбирал музыку по личным предпочтениям.
— Королевствоооо кривыых зеркаал! Бум! Бум! Бум! — надрывались колонки.
Жека внимательно огляделся, чё почём.