Глава 6
Если б не манеры, я мог стать «первым парнем на деревне». По вечерам мы собирались компанией и пели под гитару. Я играл как бог. Скромностью не страдаю. Ну, по крайней мере, в нашем дворе равных мне в этом не было. Девчонки часто говорили что-то типа: «Если бы я слышала только, как ты поешь, то влюбилась бы». Имелось в виду, если бы не знала, какой ты придурок, если бы ты вообще не раскрывал рта кроме как для пения, если бы то, если бы се. Слишком много если. Но пел я действительно отлично. Слезу вышибал на раз-два.
Тем вечером мы тоже сидели во дворе. Я перебирал струны, настраивая инструмент. Со мной рядом Малой – еще один чел, с которым мы нашли общий язык. На тему музыки, конечно. Он был фанатиком. Днем и ночью подбирал что-то, учил соляки. И все равно получалось у него хуже. У меня хороший слух, и я мог на лету поймать любую мелодию, воспроизвести, будто заранее знал аккорды.
К нам пришвартовались еще ровесники Малого: Диман и две девчонки – одну я впервые видел, вторая с нашего двора, Оль-калека (это я так ее обзывал). Все они учились в девятых. Мы сидели на детской площадке возле моего подъезда, на скамейках. Серж сие мероприятие игнорировал.
- Жек, а спой «Глаза зеленые»! Ну, плииз! – умоляла Олька.
Не буду говорить, что ответил, считай - вырезано цензурой. Она обиделась. Всегда, только пел эту песню - у нее зеньки блестели, будто прям вытекут. Отвратное зрелище.
Сам задумался. Глаза зеленые. Опять она. Инка в моей тупой башке, как ее выбить-то оттуда?
На меня что-то точно напало, какая-то гадость, потому что внезапно для себя даже завыл «Возьми мое сердце». Все начали подпевать, да так с душой прям, на разрыв. Я очухался и вместо второго припева зарядил «Цыпленок жареный, цыпленок пареный», за что тут же словил по козырьку своей бейсболки. Да простят меня поклонники Арии - стал коверкать тексты их песен, орал как резаный, кривлялся, пошлил и ржал словно конь. У окружающих кончалось терпение.
- Ну Жек, спой хоть что-нибудь по-нормальному! – жужжали они.
И я затянул Металлику «Nothing Else Matters». С английским у меня было все в поряде, спасибо папе. Оль-калека пустила слезу. Вторая же барышня глядела с таким восхищением, что, если бы не было так хреново, оставил б ей автограф на лбу. А почему мне было так хреново? Сам не знаю. Может, потому, что заметил две знакомые фигуры в глубине двора? Конечно же, я узнал их. Это были Серж и Инна, они двигались, держась за руки, и, похоже, приближались к нам.
Когда с улыбками подошли, я не переставал петь. Даже глаза закрыл. Гитара выдавала бесподобные звуки. Я не чувствовал струн, казалось, она сама поет. Мой голос вторил ее голосу. Сердце ныло.
Не видел, как смотрела Инка, но чувствовал ее тяжелый взгляд.
Когда закончил, все зааплодировали, гады. Пришлось театрально раскланяться.
- Да ты певец! – ковырнула красотка.
Я срифмовал матом. Непонятная злость кипела во мне. Это называется ревность? Передал инструмент Малому и закурил. Серега познакомил Инку со всеми.
- Твой брат, зараза, поет как соловей! До мурашек пробирает, – промолвила, утирая сопли Оль-калека.
Мне захотелось ее чем-нибудь стукнуть. Нашла что сказать! Еще бы воробьем назвала. Я молчал.
- Мне холодно, - по-детски закапризничала Инка.
Серж снял пиджак и повесил ей на плечи.
- Буэ... Меня щас вырвет!
Я сделал характерный жест двумя пальцами.
- И я тоже замерзла, - вдруг ожила незнакомка, как-то странно пялясь на меня.
- Надо думать. Приперлись в одних лифчиках! На улице-то не май-месяц! – полилось из моего рта.
Девчонка, кстати, вспомнил - она назвалась Катей, смотрела так, будто я ей давно и много должен. «Походу влюбилась» - с сарказмом подумалось мне. Малой хотел снять с себя свитер, но она отказалась. «Точно влюбилась».
Я пришел домой и завалился в постель. Сержа не было – отправился провожать. Меня все бесило. Подушку на голову и забыться. Не спалось.
Глава 7
С утра нас как всегда разбудила маман. Не успел еще глаза продрать - перед носом уже торчал мой разукрашенный дневник. Черт, это был не тот дневник, что предназначался родителям. В том было все более-менее прилично. Где она отрыла его?
- Ну мааа! – недовольно протянул я и воткнулся носом в постель.
- Женя! – строго начала она. – Это что? Почему я раньше этого не видела?
- Да мам, я уже взрослый мальчик, - пробубнил я в подушку.
- Что-что? – она не расслышала. – А ну живо вставай! Сережа уже оделся. Из школы звонили, нас к директору вызывают. За завтраком поговорим.
И вышла из комнаты. Я сел, свесив ласты и держась руками за край кровати. В голове начал перебирать, зачем в очередной раз классуха могла потревожить родителей. Должно быть, за ту мою недавнюю выходку на истории. Когда стоял у доски и кривлялся, пока училка отчитывала за невыученную домашку. Она ковырялась ручкой в журнале, а я расстегнул ремень и стянул с себя джинсы, оголив перед всеми свою пятую точку. Девчонки покраснели, парни заржали, и в этот момент историчка повернулась и застала сию картину в самом цвете. Согласен, переборщил. Надо что-то придумать для оправдания перед маман. Хотя, что тут придумаешь? Пойду каяться.
Спрыгнул с кровати и направился в ванную. Там еще торчал Серега. Я притерся к раковине, начал молча умываться. Еще злился на него, хотя очень старался выкинуть все из башки. Получалось с трудом.
- Жек, ты чего такой хмурной? Из-за дневника? Что родителей вызвали, да?
Он явно ощущал свой косяк, раз сам пристал ко мне.
- Не привыкать, - буркнул я с полным ртом зубной пасты.
Он минуту смотрел на мои процедуры. Потом все-таки решился:
- Из-за Инки?
Бросил на него недобрый взгляд.
- Жек, тут ты не прав, в этом деле каждый сам за себя, ты же знаешь!
Я и сам все понимал, не тупой, но ничего не мог с этим поделать. Меня уже колотило от злости. Еще больше бесило, что он спрашивает. Лучше б не подходил ко мне, я б успокоился и к вечеру улыбался бы как ни в чем не бывало.