- Ты чего, Малявка, а? Чего привязалась?
Она стояла напротив, и я видел, как глаза ее наполняются влагой. Только этого еще не хватало!
- Почему ты ведешь себя так, как будто я тебе никто? – заныла Катька. – Ты убегаешь от меня, не подходишь, не обнимаешь. Грубо обращаешься, не звонишь …
Это что еще за предъявы? Мы два дня знакомы, а она походу хочет, чтобы уже под венец потащил. Я начинал закипать.
- Неужели я тебе совсем не нравлюсь? Скажи, что, такая страшная, да? – истерила Малявка.
- Как чупакабра, - буркнул я, из последних сил сохраняя спокойствие.
По лицу ее покатились крупные слезищи. Мне захотелось провалиться сквозь землю, только бы не наблюдать этой картины.
- Да что ты за человек такой?! – и она разревелась в голос. – Я хотела от тебя всего лишь нежности, а ты такой холодный и грубый!
Тут я не выдержал:
- Да с какого ты вообще взяла, что я должен быть другим?! Разве я обещал что-нибудь? Или в любви признавался?! Если тебе интересно, мне глубоко по *** на твои чувства и на тебя саму! – и, послав Малявку в пешее эротическое путешествие, устремился к подъезду.
- Ненавижу! – кричала она в след, заливаясь слезами.
Придя домой и собираясь забыться под Nightwish, обнаружил, что посеял наушники.
Видимо, выронил в потасовке с Юдиной. Хорошо хоть телефон на месте. Запрыгнул на кровать и завалился, не раздеваясь, в постель. Хотел уснуть до прихода Сержа.
Но из дремотного бреда меня вырвал звук входящей смс-ки.
«Если ты меня бросишь – вскрою себе вены», - высветилось на экране.
Черт, малолетка чокнутая, на кой только связался с ней!
«Лучше сразу с крыши сигани, чтоб наверняка!» - ответил я и вырубил звук.
Глава 16
Я проснулся часов в одиннадцать утра. Дома было тихо как в морге. Понял, что в школу уже нет смысла идти. Интересно, чего меня Серж не разбудил? Выругался по поводу запятнанной кровью подушки. Встал, умылся-оделся, покурил, запихнул в глотку бутер и кофе, вышел. Хотелось подышать свежестью и увидеть солнце. Вспомнил, что оставил телефон, но возвращаться не стал.
Прогуливался по желто-красной аллее, пялясь на верхушки кленов, сквозь листья которых пробивались слепящие солнечные лучи. Обожал это место в такую пору. Оно всегда помогало справиться со скребущими на душе кошками. Тяжелый влажный воздух был подобен глотку свободы. Жадно вдыхал его полной грудью, и становилось легче.
По дороге обратно встретил Малого с его товарищем Диманом. Они что-то бурно обсуждали, но, завидев меня, заткнулись. Подошел, поздоровались.
- Жек, ты в курсе? – обратился ко мне Малой.
- В курсе чего?
- Что Смирнова вены порезала…
Точно. Наконец до меня доперло, что Малявка это сестра нашей первой отличницы. Стоп. Что?!
Я на миг выпал из реальности. Словно в черную дыру провалился. Снова обретя способность соображать, первым делом достал сигарету.
- Да ладно! – состроил я невозмутимый вид и закурил.
- Да, скорая приезжала, забрали. Говорят, что из-за тебя…
Я наорал на них так, что Диман чуть на молекулы не рассыпался, а Малой покраснел от злости.
Смысл моих пламенных речей состоял в том, чтобы они не занимались навешиванием ярлыков и хомута на мою шею. И отклонения психики этой чокнутой – исключительно ее личные неприятности.
- Ладно, мне пора, - заторопился «вдруг» Диман.
Малой не шевелился, видел, как он сжимает кулаки.
- Мы просто хотели предупредить, чтобы ты знал. Она записку оставила для тебя, меня попросили передать, - и он сунул мне в руку смятый листочек.
Интересно, кто это такой «добренький»? Хотят приписать мне доведение что ли? Я отмахнулся.
- Засунь себе, знаешь куда!
Еще немного и двинул бы ему.
- Жек, дурак, возьми! И еще будь осторожнее, у нее брат старший …
- Да иди ты лесом! – я психанул и, нарочно задев Малого плечом, направился домой.
Как же меня все бесило! Еще пугать вздумали! Да мне сдохнуть не страшно! Только не нужно сваливать на меня. Чувство вины – тяжелейшее из всех. С этим я не мог справиться.
Дома выпустил пар, разнес комнату, разбил телефон со всеми непрочитанными. Потом врубил на полную музыкальный центр и рухнул в кровать.
Что творилось со мной описать сложно. Будто бензопила внутренности крошила. Тяжелые мысли пожирали мозг. Ссора с братом, разбитый нос Инки, выходка Малявки – в башке все смешалось и взорвалось как кусок тротила.
«… блаженный свет в конце тоннеля – лишь товарняк, несущийся навстречу…», - застыли в воздухе слова знакомой песни.
Глава 17
Был хмурый ноябрьский вечер. Мы прятались от непогоды у Малого.
На вытертом велюре старенького дивана умещалось сразу три «центра тяжести» - мой, Катюхин и Оль-калеки.
Малой сидел по-турецки напротив нас, в руках его скулила гитара.
Я уткнулся носом в Катькин затылок, наслаждаясь приятным запахом золотистых локонов. Обнимал сзади, скрестив руки на ее животе. Настроение было отличное. Днем мы ходили в парк, где от души побесились, швыряя друг в друга хрупкими комками первого снега. И пусть он до темноты растаял, зато успел раскрасить наши лица такими же чистыми светлыми улыбками.
Мне было хорошо с Катькой. И совсем уже не важно, что толкнуло меня прийти к ней тогда. Мы начали понимать друг друга. Она оказалась не такой уже безмозглой, как решил поначалу. Ей нравилась та же музыка, мы были словно на одной волне и не скучали даже наедине. Эта Мелочь разбудила во мне чувства, о существовании которых я раньше и не подозревал. Нет, не любовь, конечно. На такое я вряд ли способен. Но до встреч с ней не думал, что так приятно бывает просто валяться в обнимку, слушать музыку и чувствовать дыхание рядом. Какая-то романтическая чушь поселилась в моей башке.