Так я и сидела, трясясь как желе, то ли от Толиковой непредсказуемости, то ли от грядущей встречи с маман. Плавали, знаем, ничего хорошего из встреч с мамами кавалеров не выходит. Вон Славика мама, хоть и современная во всех отношениях женщина, но как коснулось, откуда только все эти средневековые домостроевские догмы повылазили! Не, нафиг. Лучше переждем.
Не вышло. Меня нашел Вениан, выудил из закутка уговорами и поцелуями и отвел в комнатку, где ожидала одна из моих горничных. Она то и привела мою княжескую светлость в вид приличный и нетронутый коварными принцами и всякими приблудными Толиками полукоролевских кровей. Ясно, какие у него способности, виртуозная игра на нервах!
Меня представили королеве. Натурально! Я в шоке! Тело сработало само, реверанс вышел нужный и достаточно почтительный, чтоб и величество уважить и княжескую гордость, это я о себе, не умалить.
Мама была строга и величественна, как и полагается особе подобного статуса. Но меня больше заинтересовала эффектная дама средних лет с шикарными зелеными глазами. Да ладно! Я восхитилась королевой повторно. Это какая выдержка должна быть, чтоб столько лет терпеть в свите любовницу мужа! А потом мне вспомнилось, что между королями одни сплошные договорные браки и прочая династическая чушь, но все-таки… Я бы не смогла. Вот честно.
Потом снова были танцы. Принц лидировал. Попадались и прочие кавалеры. Канцлер свою особу явить не изволил, но оно и к лучшему. В общем, когда прием завершился, а случилось это ближе к утру, я кулем свалилась на постель. Раздевали меня прямо там. Я в ответ вяло шевелила конечностями и явно ругалась, как упомянутый Анатолем грузчик. Наконец меня оставили в покое, и я отошла в царство Морфея с почти погасшей надеждой, что по пробуждении сказочный дурдом закончится.
6
Тогда.
— Ринка, быстро двигай папирусы к стене! — пыхтел Вовыч под тяжестью упаковки, открыв дверь в кабинет с ноги.
— С чего это? — состояние у меня сегодня было благодушное, работы не было и пока не предвиделось, и оттого все было лениво.
— С того, — заявил он, водружая на мой стол свою ношу, — что раз ты у нас креативный директор, то тебе и того!
— Опять того? А не многовато ли «того», на душу населения данного кабинета? — возмутилась я, не желая принимать участия ни в какой деятельности вообще и в Вовычевой компании в частности.
— Так, генеральный велел!
— Брешеш!
— Вот те крест! — и перекрестился.
— Ты дурак?
— А что сразу «брешешь» и что за местечковый сленг? Посовременнее надо быть, поактуальнее, а то из тренда выйдешь и грош тебе цена и как креативщику, и как ба… женщине.
— Ну ты хам! — восхитилась я.
— Не хам, просто честный, а правда глаза колет, — ответил Вовыч и предусмотрительно отодвинулся от стаканчика с ручко-карандашами, дабы моему оскорбленному самолюбию не привиделось в его фразе руководство к действию по части глаз.
— Ты нормально можешь объяснить? — спросила я, наблюдая, как приятель мостит пятую точку на край стола, стараясь не нарушать царящий там творческий беспредел.
— Нормально? Могу, но это скучно.
— Валяй, я согласна.
— Отлично, я так генеральному и передам, — подорвал со стола свой подтянутый зад в джинсе и почти удрал, но был перехвачен за рукав свитера.
— Там генеральный собрался финансового с юбилеем поздравлять, Велел мне, как самому незанятому, подарок коллективный прикупить и фонды под это дело выделил, а ты ж меня знаешь, — вздохнув, сдался парень.
— То есть, ты просвистел казенное бабло, купил какую-то гнусь на блошином рынке, а мне теперь ее за антиквариат выдавать!? Окстись, Вовыч, никакая дружба столько не стоит!
— Ринка, да я… Я тебе ремонт сделаю!
— Но-но, давай без особо тяжких! Я столько счастья разом не потяну, — постаралась отпихаться я. — А там вообще что?
— Конь!
— Троянский?
— Бронзовый. Литье. Золочение и полировка.
Сейчас.
Утро началось знакомо. С воплей о недостойном. Под килем фрекен Бок обтянутым сегодня розовым вырвиглазом царил полумрак, и я почти заснула обратно, несмотря на причитания, но мне не дали.
— Ваше сиятельство приглашены на конную прогулку к королеве. И вы там будете в должном виде и вовремя или я не Колина ван Жен.
— Я вас умоляю, где я и где кони, — заныла я, пытаясь зарыться в подушки и под покровом покрывала уползти на другой край кровати, где домомучительница меня точно не достанет.