Обескураженность всего на мгновение мелькнула на лице Глеба, а затем завораживающе глубокие тональности вернулись. Не мудрено понять, что тон беседы всегда привык задавать он, и восстановить сбитый Даней ритм оказалось нелегко.
– И что же вы понимаете под «уступками»?
– То же, о чем говорила днем. – Даня максимально выпрямила спину. Наконец-то, они перейдут к делу. – Необходимо разрешить Якову заниматься фигурным катанием.
– Так уж «необходимо»? – Здесь в его интонациях появилось легкое поддразнивание.
Даня проигнорировала попытку свести все к игре.
– Да, необходимо пойти на эту уступку.
Глеб с секунду внимательно смотрел на нее, а потом откинулся на спинку стула.
– Я запрещаю ему этим заниматься не из-за простой прихоти, Даниэла.
– Понимаю. Однако усугубляет дело не сама деятельность, а абсолютный запрет. Вы ведь не станете отрицать, что это вовсе не блажь капризного мальчишки. Левицкий действительно умеет кататься и делает это не просто хорошо, а…
– Превосходно, – сухо закончил за нее Левин. Он провел пальцем по стеклянной ножке бокала. – Яков превосходно катается.
– Именно. – Даня перевела дыхание и шлепнула ладонью по вибрирующему карману, смутно надеясь на то, что ее шлепок достигнет и настырного мальчишки, находящегося на другом конце города.
– Что ж, скажу прямо. – Глеб поджал губы. – Проблема в том, что превосходно катающийся Яков не может делать это вполсилы. Полная отдача – качество, которое всегда восхищало меня в нем. Но в данное время, здесь и сейчас, полная отдача ему лишь вредит. Она не нужна. Вопреки мнению Якова, я – не мировое зло. Я желаю оградить его от беды. Вот и все.
– Он не сможет полноценно заниматься фигурным катанием?
– Нет. – Было заметно, что эта тема неприятна Левину. Однако он продолжал поддерживать беседу.
Из коридора послышался топот – кто-то старательно отбивал подошвы о пол. Судя по всему, вежливость сотрудников ресторана включала в себя неформальную обязанность заранее оповещать гостей о своем приближении, чтобы дать возможность на время приостановить беседу. Оставив на столе салаты, официант выскочил в коридор и почти бегом пересек его. Небольшой перебор с вежливостью.
Теперь есть расхотелось вовсе. Даня придвинула к себе салат, украшенный зеленью, и подтащила поближе плетеную корзинку с завернутыми в салфетки приборами.
– На противостояние тратится уйма сил. – Даня подцепила вилкой сразу два кусочка огурца и переложила на другую сторону тарелки. – Левицкий воюет с вами, тратит время, когда как он мог бы полностью сосредоточиться на текущей работе.
Как же приятно было вернуться в атмосферу переговоров, тезисов и аргументаций! Даня представила доску, где она могла бы нарисовать пару графиков и наглядно показать гендиректору Левину, насколько повысится результативность работы Принцессы при новых условиях.
– А еще обойтись без наказания, – медленно произнесла она, плавно вычерчивая воображаемый график в воздухе вилкой, – которое вы хотели применить к нему за непослушание и побеги… Он ведь просто-напросто пытался адаптироваться. И…
– Съешьте огурец.
– Э?..
– Покушайте. Хотя бы немного.
– А, да, спасибо. – Даня поспешно закинула кусочки огурца в рот.
– Вы видели сегодня, что Яков не может себя сдерживать.
«Сегодня у него на это были причины», – мысленно возразила Даня, но вслух ничего не сказала. Кто знает, может, этот Зиро – тоже один из секретов Принцессы?
– Если он не умеет останавливаться сам, нужно, чтобы кто-то указывал ему, когда наступает его предел.
– Намекаете на Регину Горскую? – Левин прищелкнул языком. Первый признак раздражения. – Горская только и делает, что подогревает его фанатичность. Ей нет доверия.
– Но вы же этого точно не знаете. Вы, как я поняла, избегаете встреч с ней и Якову тоже запрещаете с ней общаться. Это, конечно, мое субъективное мнение, однако я не считаю, что Горская желает ему навредить.
– Она не сможет его остановить, если он войдет в раж. – Глеб без особого интереса поковырялся вилкой в горке мелко нарезанной моркови на своей тарелке. – Горская не является авторитетом для Якова.